Искушение Торильи. Барбара Картленд
Эбби, но он так страдает, и здесь так ужасно. А на детей я не могу даже смотреть, – сказала девушка дрогнувшим голосом. – Быть может, это… эгоистично с моей стороны. Если я останусь, а папа отдаст деньги Коксволдам, жизнь их может… чуточку измениться.
– Даже если целая сотня Коксволдов будет умирать с голоду, – изрекла Эбби, – это не заставит вас отменить поездку к леди Берил.
– Но, наверное, нехорошо оставлять папу в одиночестве, – пробормотала Торилья.
– Я не позволю вам отказаться от приглашения! – Служанка была непреклонной. – А теперь садитесь, мисс Торилья, и пишите ее светлости, что выезжаете в следующий понедельник.
– Но, Эбби, это ведь уже послезавтра!
– Чем раньше, тем лучше, – отрезала Эбби, – и незачем беспокоиться об отце. Я присмотрю за ним, вам это хорошо известно.
– Он действительно больше слушается тебя, – согласилась Торилья. – Я никогда не смогла бы заставить его съесть лишний кусок баранины. Вкусная еда обрадовала его, хотя он и промолчал.
– Этой бараньей ноги нам хватит до конца недели, – сказала Эбби. – Если бы ваш отец питался получше, то не стал бы так усердно печься о бедных и больных.
Торилья знала, что служанка права и ее отец не единственный в мире страдалец.
У нее болела душа за малюток, работавших в шахте, – их пороли, если они плакали или засыпали. Ей становилось дурно, когда она видела тридцатилетних женщин, превратившихся в искалеченных, немощных старух.
Ей было понятно, почему мужчины каждую пятницу торопились в кабак: они желали хотя бы на час забыть об опасной, изматывающей физически и духовно работе в темной, грязной яме.
Когда происходили несчастные случаи, отец приходил домой бледный, едва сдерживая слезы, а Торилья разносила приготовленный Эбби отвар больным женщинам и детям, не знавшим, что такое сытная еда.
Но они могли позволить себе немногое.
Если бы Эбби время от времени не уговаривала викария выделить несколько шиллингов на покупку какой-нибудь дешевой материи, Торилья одевалась бы ничуть не лучше, чем иные шахтерские жены.
Собирать в дорогу было особенно нечего, но Эбби потратила весь следующий день на стирку, глажку, утюжку и штопку.
Правда, у Торильи хранилось несколько платьев, оставшихся от матери, – миленькие выходные и даже вечерние, – их просто некуда было надеть в оторванном от цивилизованного мира Барроуфилде.
Она боялась, что они вышли из моды. Но как найти подтверждение этому, если у них нет денег на «Дамский журнал» или любой другой, сообщавший о столичной моде?
Однако беспокойство девушки отступило перед уверенностью в том, что Берил проявит к ней всегдашнюю щедрость.
И вот наконец воскресным утром она покинула дом викария, чтобы дождаться дилижанса из Лидса, на котором ей предстояло совершить первый этап путешествия. На ней был несколько потертый плащ поверх просторного муслинового платья и соломенный капор, украшенный дешевой голубой лентой.
– Вам не следовало бы ехать одной, поверьте мне! –