Крест поэта. Валентин Сорокин
русский замуровывать на бурьянных кладбищах запрещенных монастырей, под серебристыми рудниками Заполярья, под штыковыми обелисками Европы и Азии.
А русский народ, как ослабелый ребенок, прах немощи отряхая, к России, матери своей, тянется – закопать ее во рву, дьяволами приготовленном, не дает, богатырь истерзанный. А Ленин – замурован. Слюдой и медью оплавлен. Наблюдай за ним в форточку. Но гвалт сорить мы возле него не намерены:
Я не пойму, какою силой
Сумел потрясть он шар земной?
Но он потряс…
Сооружающие взрывные устройства на погибель царям террористы, стреляющие в живот губернаторам террористки не чванливы, уволокли с кровати дворянина-контрика на расстрел – они в его кровать и веки смежили. Кровь на мостовых их не угрызала, сиротство детей, забранных у арестованных и уничтоженных, не тормошило рыцарей народной революции. Дети – дети. Чужие – и в приюте покушают.
Горький – из босяков. Макаренко – педагог незаменимый. Колонии малолетних бандитов – советские университеты. А еще ядовитее: из них, колоний, несчастных детишек, у кого отцы и матери чекистской пулей просверлены в каменных подвалах, детишек, в ЧК, в ЧК призывали, хватать, как подросли и шинели ремнем опоясали, и сверлить пулями неугодных.
Кровавые детишки – кровавыми отцами стали. Кое-кто свихнулся – ум, как Мавзолей, трещину дал… Да и отпрыски террористов – не чище. В инспекторы, в следователи, в инструкторы вшились, а скелеты и скелеты – грузом висят над ними их террорные родители.
И внуки тех террорных родителей места себе в России не заприметили: демократничают, митингуют, депутатничают, а хроническую террорную болезнь не излечить – кровь русская им нравится, ищут ее у красных, у коричневых, не напьются, паразиты… Сиротам-чекистам и внукам-террористам, в дедов удались, ядом обоняние опрыснуло. И вкус к приличию уроды утратили.
Царь – выронил Россию. А эти – провоевали, протюремили. И сто лет не протянули – выдохлись. Пеленали нас портретами вождей, за чубы тыкали в буквари вождей, присягать заставляли вождям, в атаки бежать со здравицей в честь вождей, а не удержались. Злобой и предательством захватили Россию – злоба и предательство их закрутили и позором пометили при удувании.
Но за Россию – не грустно, а невыносимо. Наследили зверино и болванчиков, претендующих в министерские кресла, наковыряли в теплых дворянских постелях укокошенных контриков. Наковыряли, а мы еле-еле Гайдара, по-бабьи румяного и охапистого, стащили с премьерской должности. Влажный и потолстевший – неаккуратно разъелся, поспешил ученый внук террориста. Но десятки килограммов заполярных изумрудов ссудил, изловчился, «всучил» Израилю… Русская гордость не разрешила ему «отказать в услуге» ближним.
Сергей Есенин предвосхитил наследственных расхитителей:
Бедный люд в Москву
Босиком бежит.
И от сгона, и от рева
Вся земля