Крест поэта. Валентин Сорокин
существо живет, так, по крайней мере, для меня тогда расцветают все мои данные, все во мне заложенное. Малюсенькая „надеждочка“ осуществилась, но это непоправимо».
Есенин погиб, а она: «…расцветают все мои данные, все во мне заложенное»… Чушь какая-то. Но нам ли ее осуждать? И осуждать ли?
И – 25 июля 1926 года опять: «Лучше смерть, нежели горестная жизнь или постоянно продолжающаяся болезнь». Ясно? Понятно? «Очень даже просто!» Значит? Ау, уа! Погода во всех состояниях – думаете, и все тот же вывод! Ну, так… гоп, как говорится, а санатория – «это ж ерунда». Ну, отсрочили на месяц, на полтора, а читали, что лучше смерть, нежели. Ну так вот, вот…
Сергей, я тебя не люблю, но жаль. «То до поры, до времени…» (писала пьяная) Б (ениславская).
Чего же еще тебе, читатель, нужно? Разве ты не заметил – больная? Да, больная. Грешная. И если – не кроваво грешная, то слава Богу!.. А каково поэту? Каково Сергею Есенину в логове бандитов, грабителей, инквизиторов, царегубителей и расстрельников, дорвавшихся до власти и никем не контролируемых?
Потому и Ленин – не икона. Потому и:
Войной гражданскою горя,
И дымом пламенной «Авроры»
Взошла железная заря.
Свершилась участь роковая,
И над страной под вопли «матов»
Взметнулась надпись огневая:
«Совет Рабочих Депутатов».
И потому, перемещаясь приметой в примету, образом в образ, а характером в характер – как оглушительная пощечина в зале, в Большом Кремлевском там или в Белоколонном – Дома союзов, но пощечина по сытому и продажному времени, по револьверным проституткам, чахоточно кашляющим у безвинных могил, по розовым рожам картаворотых палачей, трущихся гладкими обжорными животами на трибунах:
Сыпь, гармоника. Скука. Скука.
Гармонист пальцы льет волной,
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпеж.
Что ты смотришь синими брызгами?
Иль в морду хошь?
Читатель мой, оглянись – поворачивается туда и сюда по стране эта морда, поворачивается и жует. Жует – сдобу, шоколад или колбасу? Жует, неторопливая, тупая, а мы – в разорении, в голоде, в холоде. Кто у руля сегодня?
Вчера отмечали день Сергия Радонежского. А возле Патриарха Алексия II – Ельцин, Попцов, Фридман… А – Гайдар? А – Бурбулис? А – Чубайс?.. Кто они? И что хотят они от нас и от нашей измученной России? Тени Троцкого, Свердлова, Дзержинского и Ягоды, Менжинского и Берии – бессмертны? Бессмертен вождь революции?.. И – не родит Россия. Трава сохнет. Дожди заметеориваются.
Да—да—да!
Что-то будет!
Повсюду
Воют слухи, как псы у ворот.
Что-то будет со мной и с тобою. Что-то будет с нами и с Родиной. Теперь мы дорогому Сергею Павловичу Залыгину, старейшему и мудрейшему, нашему как бы деду Мазаю, спасшему нас, зайцев, от «наводнения», по гроб жизни –