Ирландское сердце. Мэри Пэт Келли
что Чикаго никогда не встанет в один ряд с величайшими городами мира, пока берег нашего озера…
– Эд, прошу тебя! Я должна уехать сегодня.
Черт возьми. Я чувствовала, что распускаю нюни. А плакать было нельзя. Поэтому я начала тараторить. Заставила себя рассказать ему все. Слова лились из меня потоком. Мои годы, проведенные с Тимом, и эта последняя ночь. Пока я говорила, Эд встал и начал нервно вышагивать передо мной. На меня он не смотрел.
Наконец я закончила словами:
– Тим Макшейн пообещал убить меня, если я от него уйду, а я все-таки ушла.
– Мы с Майком поговорим с Макшейном. Об этом можешь не беспокоиться.
– Нет, Эд, это совершенно бессердечный подонок. Хотя я долгие годы обманывала себя, стараясь этого не замечать. Никто не знает, что он может сделать.
– Пусть только попробует замахнуться на меня. Я вырублю его, как когда-то уложил того десятника.
Да, то был звездный час Эда. Он стукнул одного мужика, который оскорблял его самого и остальную его команду. За это его послали к полковнику Роберту Маккормику, управляющему Санитарной службой города, который должен был его уволить. Но Маккормику понравился парень, сумевший постоять за себя, и он продвинул Эда по службе. Впоследствии они стали друзьями, хотя Маккормик был ярым республиканцем.
– Но у Макшейна есть пистолет. Я должна уехать отсюда. Пожалуйста, выслушай меня!
Эд наконец кивнул.
– У нас есть родственники в Галене.
– Боюсь, он будет меня искать. Я уезжаю в Париж.
– Думаю, это достаточно далеко отсюда, – согласился Эд. – И у меня там есть друг…
– Нет, не тот Париж, что в штате Иллинойс, Эд. В Париж во Францию.
Это добило его.
– Нони, ты с ума сошла!
– Не могу рассказывать тебе сейчас все подробности, но один друг дал мне билет туда, а также шанс получить там работу.
Эд покачал головой. Он готов был спорить.
– Тим очень опасен, Эд, – продолжила я. – Он может пойти к газетчикам. Он может использовать меня, чтобы достать вас, мою семью.
– Он может это сделать в любом случае.
– Как только я уеду, Долли приструнит его. Прошу тебя, Эд.
Он долго и пристально посмотрел на меня.
– Окей, – наконец произнес он. – Тебе понадобятся деньги. Мы пойдем в банк и…
– Я должна ехать прямо сейчас! И успеть на девятичасовой поезд до Нью-Йорка. У меня есть двадцать пять долларов.
– Маловато, этого не хватит, – заметил он.
Я пошла за ним на Делавэр-стрит, где был припаркован его «Паккард». Мы сели в его большую машину.
– Остановимся возле моего дома, а потом я отвезу тебя на вокзал.
– Ох, Эд, спасибо тебе! Ты так добр ко мне. Не знаю, как мне тебя отблагодарить… Мне так стыдно… Я…
– Цыц! – любимое словечко бабушки Оноры. – Ты Келли, Нони, и мы с тобой одной плоти и крови.
– Одной плоти и крови, – повторила я. – Что подумает Майк? Он возненавидит меня. Я никогда не смогу смотреть ему в глаза. Я…
– Никогда – это большой промежуток