Добровольцы. Николай Алексеевич Раевский
хочется измазаться. По травинке ползет большой черный муравей. Тащит семечко. Разрыв, разрыв, разрыв…
– Встать!
Командир недоволен. Не сразу поднялись. Сам он не ложился. Искал в бинокль советскую батарею. Где-то недалеко, но хорошо укрыта. Вспышек не видно. Перенесла огонь на наших соседей. Гнойно-желтый фонтан. Шрапнельные комки. Клевок[16] в интервал. Пока что и им везет. Целы. Ясно вижу лица. Как у нас. Все старше своих лет. Спокойны. Хмуры. Трудный экзамен, а выдержать нужно. За срединой фронта батареи две сестры милосердия с зелеными сумками через плечо. Стоят, точно в церкви. Наклонили головы. Та, которая повыше и моложе, при каждом разрыве слегка вздрагивает. Старшая совсем спокойна. Последняя очередь. Тишина. Должно быть, отходят.
– В передки!.. Ма-арш!
– Вы их разбили… Неужели опять уйдете?
– К сожалению, да… Выступаем сегодня же ночью.
Опустила руки. Слезинка одна за другой стекают на старую батистовую кофту.
– Господи… Сколько вас ждала. Больше не могу с этими дикарями…
– Слушайте, если нельзя оставаться, едемте с нами. Командир разрешил. Есть у вас кто-нибудь в Крыму?
– Нет… Не в этом дело… Поехала бы хоть в Австралию… Связана. – Опять слезинки на кофточке. – Счастливые вы…
– Знаете, на счет счастья не особенно… Постоянные кандидаты в покойники. Год-два ничего, а потом устаешь.
– Но у вас оружие, вы боретесь. Все-таки лучше, чем вот сидеть и мучиться. И потом, когда победите…
– Если победим, оставшиеся в живых любезно поблагодарят и скажут – теперь, братцы, катитесь.
– Почему у вас такие мрачные мысли?
– Факт… Разве не слышали о законе мирового свинства?
Слезинки еще не высохли, но карие хохляцкие глаза смеются.
– Кажется, у нас не проходили…
– Жаль… Основной принцип истории. Учительнице следовало бы знать.
Получил приказание отправиться в штаб армии на станцию Рыково. Должен получить сто восемьдесят аршин английской материи на брюки и гимнастерки для офицеров и купить хром на сапоги по казенной цене…
Не хочется ехать в эту командировку, но отказаться нельзя. Опять в бумажнике удостоверение за четырьмя подписями. Командир артиллерийской бригады, адъютант, начальник дивизии, начальник штаба. Трое, чернильным карандашом, генерал Турков – простым. Его буквы, колючие, четкие, плавно переходят одна в другую. Бледный оттиск печати с коронованным орлом. На расходы получил миллион рублей. Толстая пачка глянцевитых десятитысячных кредиток, только что привезенных из полевого казначейства. Коли поторговаться, можно купить около сотни гусей.
– Где это такая здоровая стрельба?
– Не знаю, Аксенов, как будто на Днепре…
– Надолго едете, господин капитан?
– Нет, дней пять-шесть, не больше.
– Винтовки не берете?
– Ну, слушайте, было бы смешно в штаб армии… людей только пугать…
Едем
Разрыв шрапнели при ударе о землю.