Тысячелетник. Андрей Бауман

      Вровень с пейзажем простеньким

      и монотонно каплющим —

      тусклые лица, страшненький

      и бесконечный путь:

      по пустырям и просекам

      тянутся к серым кладбищам

      траурницы и бражники —

      прошлое помянуть.

      Прошлое их помятое,

      прошлое поминутное

      в оспе горячих точечек,

      в горле их – суховей,

      стынет из глаз невнятная,

      глупая влага мутная,

      и поливает дождичек

      мертвых их сыновей.

      Сядут, хабарик высмолят,

      пальцами заскорузлыми

      вынут стакан с испаринкой,

      ветер затянет вслед

      голосу их – над избами

      и над сухими руслами,

      и на газетке старенькой

      будут вино и хлеб.

      В цветковом сердце янтарного дня

      карей стрельчатой ночи, —

      позвоночник океана,

      кортикальный огонь родовидящий,

      возводящий сквозь карминовый жар планет,

      кругообращающихся сфер, —

      он вдыхает

      крилевый воздух вод

      в рыжем кипении солнц многократных

      в круговине дельфиньего света

      в центре всех становлений

      в средоточии лиственных воинств

      обнаженный до птицы и зверя

      в перикарде,

      до червя, и тюленя, и ангела – в семени

      обоюдополярном, —

      сопричастник всего

      разжимающегося универсума

      всей пульсирующей лествицы душ.

      Веснушчатые звезды

      долгих галактик —

      в центре его ладоней;

      не рассеченный на поздние глины, —

      утренне-полночь —

      первообраз Леонардовых форм совершенных,

      витрувианский огонь макрокосма,

      андрогин:

      утвержденный в середине моря и суши,

      всеприимный,

      простерший кресторадостно руки объятий, —

      бог, становящийся всеми,

      сорадостный и

      сострадающий всем.

      Море идет через кроны

      по стволам анфиладам артериям

      поднимается внутрь слов

      приливает к вискам

      к яснеющему нёбу

      к родниковому свету темени

      в древний чешуйчатый слух зодиака

      в серпокрылую радужку ночи

      в бархат спиральных касаний

      прилив обволакивает кожу рождений и тел

      по венам поднимается море

      красное белое море

      эритропоэтика рдяных и мраморных солнц

      омывающих космос

      в сердцевине черного моря

      с первым, непроглядным отливом

      расходящегося кругами новорожденных галактик

      морские звезды плывут над городами

      птицы пульсируют по зеркальной изнанке океана

      под глубокой поверхностью неба

      под