Железные паруса. Михаил Белозеров
выбраться из человеческих суждений.
– … но мне сгодишься, – добавил старик, вытирая слезящиеся глаза и крякая от досады, – больше ждать некого…
– Кого ж ты ждешь? – Приостановился Он.
Снежная пустыня манила в путь.
– Вот те!.. – Старик многозначительно махнул на город, – выстрелов боятся, потому что из другого теста сделаны. А ты из чего? – снова спросил он.
– А это мы легко узнаем, – заверил Он старика.
– Верю, верю… – поспешил старик, – и замашки хулиганские, то есть человеческие, ну да ладно, чего не бывает… А теперь смотри, ты думаешь, я с тобой шучу, – и старик поднял ружье, расправил плечи и выстрелил по камышу. Даже не выстрелил, а черт знает, что сделал – словно провел кистью по плоскости, по бумаге, – без прицеливания, на авось, словно сплюнул через губу.
На конце ствола возник розовый шар, словно нехотя поотделился и вдруг понесся над озером, разгоняя холодное пространство, и срезал заснеженные верхушки камыша. Точнее, издали это выглядело совсем не так, как вблизи, ибо показалось, что шар просто впитывал в себя кустики вместе с шапками снега, в воздухе остался голубоватый морозный туман, а потом ветерок донес запах серы.
– Все это отвлечение, – сказал старик торжественно и воззрился на него взглядом, в котором была смесь занудства и величайшей скорби.
– Подумаешь, – возразил Он.
Мало ли что можно было увидеть в этой жизни. Шорох все еще таял в лесу. Он ничему не хотел удивляться. Это стало его правилом. Может быть, даже защитой. Он не знал.
– Но я же говорил, говорил и объяснял, – они дематериализовались еще до того, как вылетела плазма. Понял?
– Нет, – сознался Он, – не понял.
– Нет того камыша, – сказал старик. – Деревья повыше – есть, а кустов и камыша нет! Понял?
– Не понял, – сказал Он и едва не усомнился, взглянув на камыш.
– Камыш – это граница, но только для «них», и для тебя, если ты видишь. Ты ведь видишь?
– Вижу, – согласился Он.
– Ну и прекрасно. Теперь это все чаще у людей встречается. Рексалопией называется – синхронизацией по времени, если популярнее…
– Что встречается? – спросил Он.
– Виденье! – пояснил старик. – Глаз улавливает клептонику излучения. Ясно?
– А… вот в чем дело, – сказал Он. – Я думаю, чего они иногда словно двоятся.
– Точно! – обрадовался старик. – Должны двоиться из-за нестабильности точки поля и из-за расстояния. Дома – вон где, а мы здесь.
Он снова посмотрел на дома. И в тот миг, пока подымал взгляд, до того момента, пока уперся в многоэтажки, увидел черные разлетающиеся шарики по всему небу. И шарики эти были словно нанизаны на тонкие нити. Впрочем, Он давно это замечал и полагал, что просто галлюцинирует, – порой, когда резко поворачивал голову или переводил взгляд с предмета на предмет. И всякий раз ему что-то казалось, а Он думал, что это ненастоящее, не имеющее отношения к реальности, пусть даже к новой реальности.
– Здесь все почти ненастоящее и все гораздо сложнее, – объяснил старик. – Вертикальные и горизонтальные проекции смещены всего-то на