Аргентина. Лейхтвейс. Андрей Валентинов
из разных стран еще не встречались в небе, но когда-нибудь такое должно было случиться. Вероятнее всего, это французы. Они тоже просчитали маршрут – и почти не ошиблись. Мне просто очень повезло.
– Повезло, – негромко повторил куратор и внезапно улыбнулся. – Значит, французы? А иные версии у вас есть?
Лейхтвейс замер. Карл Иванович внешне никак не походил на разведчика: грузный пожилой дядька с седым «ежиком» на большой тяжелой голове, добродушный и простой. Но теперь в его улыбке читалось совсем другое. «Суров инквизитор великий сидит, теснятся кругом кардиналы, и юный преступник пред ними стоит, свершивший проступок немалый»[8]. Ему не поверили, что-то пошло не так.
– Версии… – Лейхтвейс на миг замялся. – Разрешите немного подумать?
– Подумайте! До вечера времени, надеюсь, хватит?
Можно перевести дух. Несколько часов у него еще есть.
– Жду вас ровно в 19.00. Кстати, с напарницей познакомились? Неле – одна из лучших наших сотрудниц, я ее готовил лично, так что можете ей вполне доверять. У нее свой ранец, так что начинайте полеты.
Карл Иванович поглядел не без иронии:
– Наверно, я вас огорчу, но в паре старшая – именно она. Можете рассказать ей все…
И вновь улыбнулся:
– Даже то, что не рассказали мне.
– Опять, – вздохнула жена, щелкая серебряной пудреницей. – Сандро, я тебе уже говорила: так жить нельзя!
– Нельзя, – покорно согласился князь. – Самому противно.
Решетка перед лицом, скучающие надзиратели по углам, железная дверь, телефон на столике возле окна. Комната свиданий. Когда его вывели из камеры, Дикобраз очень удивился. После того, как Царица Небесная стала приютом «политических», свидания сократились до минимума. В прошлый раз, в 1926-м, к нему не пустили никого, даже отца.
Для княгини правил не существовало.
– Когда ты, наконец, займешься делом? Работу можно найти во Франции, язык ты знаешь, а наши родственники тебе бы помогли. Нельзя быть таким неприспособленным! Что я дочери скажу? Отец угодил в тюрьму, к жуликам и бандитам? А ты еще хотел встречаться с ней каждую неделю! Хватит и того, что сам стал отщепенцем…
С женой князь спорить даже не пытался. Бесполезно! Его очень дальняя родственница, тоже из Руффо, но иных, миланской ветви, вышла замуж за единственного наследника семьи Скалетта, героя войны и перспективного молодого преподавателя. Свою ошибку поняла быстро – они расстались после его первого ареста. В Италии развод невозможен, однако жена сумела каким-то образом оформить нужные бумаги во Франции – и там же выйти вторично замуж. Готский альманах этот брак игнорировал, но справочник по генеалогии – не самая популярная книга.
– В общем, Сандро, не обижайся, но с тобой надо что-то делать. И если ты сам не в силах, этим займусь я!
Она была все еще красива, и князь не слушал, просто смотрел. «Отщепенцем» в тех кругах, где блистала княгиня, он стал уже давно и не слишком о том печалился. Прочее тоже уже слыхал, причем неоднократно. Все кончено, и кончено давным-давно.
Но
Н. С. Гумилев. «Любовникам», отрывок.