Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая. Роман Рассветов
всегда рассказывал свои сны, в которых он, то косил траву на лугу, то пахал землю, то колол дрова…
Долгими зимними вечерами, при свете керосиновой лампы, отец старательно ремонтировал обувь, подбивал подмётки, ставил лапины на продырявившиеся носы ботинок, подшивал валенки, потом устало разгибал спину, брал кого-нибудь из детишек на колени, остальные сбивались рядышком и затаивали дыхание… Отец начинал сказку… Он их знал много, и всё это были волшебные сказки, кого там только ни было: и короли, и цари, и принцессы, и злые колдуньи, и добрые феи, и черти, и мертвецы со сверкающими глазами, и страшные, громадные драконы с большими крыльями и огнедышащими головами. Отец уставал рассказывать, замолкал, и тогда дети принимались так его упрашивать, ласкать, целовать, что он сдавался и рассказывал ещё одну.
– Янис, – кричала мать, – ты, лучше, каким делом занялся бы, чем детям головы дурить этими сказками, они потом во сне вскрикивают, тёмных углов боятся, везде им черти мерещатся.
– Нет, мама, мы не боимся, – бросались на защиту папы дети. – Пусть он рассказывает, он так красиво рассказывает сказки!
– Езус Мария! – Хлопала себя руками по бокам мать.– И что за наказание эти дети, одни сказки у них на уме! Лучше бы по хозяйству помогли, да где там!
– Не сердись, мать, – прятал в усы улыбку отец. – Ещё наработаются наши дети, так наработаются, что свет белый не мил станет. Пусть, хоть сейчас, пока маленькие, отдохнут, наберутся сил…
Мария вздохнула, вытерла наполнившиеся слезами глаза, взяла кусок верёвки, при помощи которой заносили дрова в дом, и пошла в лес. На опушке, вокруг деревьев, снег подтаял, обнажил землю с засохшей травой, а дальше, в глубине леса, лежал нетронутый, девственно-белый, кое-где виднелся узор птичьих и звериных следов. Мария наломала податливый сухостой, сносила всё в одну кучу и скрутила верёвкой, с усилием взвалив на спину увесистую поклажу, она неторопливо, боясь делать резкие движения, особенно поскользнуться, пошла домой.
– Езус Мария! Ты с ума сошла! – Ужаснулась мать, вышедшая во двор, собираясь подоить корову. – Ты же в тягостях, нельзя тебе тяжёлое таскать! Сбросишь дитё ведь, непутёвая!
– Да я немножко… дров принесла, – стала оправдываться Мария.
– И не вздумай больше, я ещё не старая, принесу чай, ноги не отвалятся. А ты иди домой, отдыхай! Ишь, не успела обвыкнуть, а уже к работе рвётся! – Ворчала себе под нос мать, идя с подойником в хлев.
Незаметно сгустились сумерки.
Мать с дочерью похлебали суп, погрызли сухари, запивая их кипятком.
– Пойдём спать, доченька, – зевнула мама, привыкшая с темнотой ложиться, – всё равно керосина нет, лампу не зажжёшь.– Она закрыла дверь на два толстых кузнечных крючка, кряхтя, полезла на печь. Мария легла рядышком, обняла маму за шею, прижалась к ней. Кирпичи ещё хранили тепло, женщины быстро согрелись и уснули…
Потекли дни, заполненные тяжёлой работой