Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая. Роман Рассветов
сам одноногий, а четыре сына, хоть и малолетки ещё, а как хозяйство тянут, то рыбу с озера прут, то зайца с поля, в петлю попадёт…
– Мечтать хорошо, – тихонько проговорила дочь, а копать-то надо, пойдём, мама…
С каждым разом лопата всё труднее вгрызалась в землю, начали дрожать от усталости руки, спина разболелась так, будто в неё раскалённый железный прут воткнули.
– Не могу больше, мама, – смахнула пот со лба дрожащими руками Мария, вытерла лицо платком. – Давай посидим, отдохнём.
– Давай, доченька, отдохнём, Господи, ну что ты так надрываешься, а? – Посмотрела на дочь испуганными глазами мама. – У тебя ж дитё, сбросишь ещё, не дай Бог! Езус Мария!
Мария шла полем. Густо росли и покачивали жёлтыми головками молодые одуванчики. Часто серели, будто раскиданные разыгравшимся великаном, огромные валуны. По этой причине поле не годилось для пашни и использовалось оно окрестными жителями для выпаса коров и овец.
Невдалеке чья-то корова мотала головой и отмахивалась хвостом от наседавших нахальных слепней, она посмотрела на Марию и тоскливо промычала. Метрах в ста от неё зацепилась цепью за валун и запуталась овца, она тоже смотрела на Марию и тупо, дурным голосом, блеяла. Четверо ягнят беззаботно резвились друг с другом. Мать была рядом, остальное их не касалось. Мария подошла, распутала цепь, потрепала овцу по голове.
Высоко в небе самозабвенно выводил свою красивую песню жаворонок. Солнце слепило глаза. Невероятно-голубое небо раскинулось огромным шатром над родными местами. Кое-где плыли небольшие и реденькие перистые облака, будто художник несколько раз небрежно мазнул кистью. Глаза Марии остановились на небольшом, плоском сверху, камне. Появилось заманчивое желание присесть и отдохнуть. Её разморило по-летнему жаркое солнце.
Она села, положила руки на колени, подпёрла ладонями подбородок и задумалась: «А, может, права мама? Смогут ли они вдвоём вытянуть всё, что наметили на это лето? Теперь она идёт к Августу, будет просить его вспахать небольшую полоску, чтобы посеять рожь, не остаться на будущую зиму без хлеба. Августу за это тоже нужно чем-то платить. Денег больше нет. Правда, он не такой живоглот, как Паулинь, три шкуры драть не станет, сам беден, понимает, что это такое. Но, с другой стороны, дальше тянуть нельзя, потом поздно будет сеять, рожь не успеет созреть. Семена Паулинь обещал дать. Вот-вот приедет муж. В последнем письме он пишет, что каждый день ждёт демобилизации, измучился совсем.
Да и то правда, сначала служил три года перед войной, потом фронт, даже в отпуске не побывал! Приедет Владислав, сразу легче станет, молодой мужик в семье – это же такая сила! Пойду! – Мария решительно поднялась, отряхнула подол платья. – Август себе уже, наверное, отпахал, авось и нам отпашет!»
Тёплая, мягкая трава приятно щекотала босые пятки, невольно рождая улыбку на лице. Всё так же неподвижно висел в небе и заливался неугомонный жаворонок, солнце ласкало грудь жаркими лучами, какое-то