Испекли мы каравай… Роман. Стефания Вишняк
уже никогда в жизни у них не пройдет. На этой почве и участились ссоры родителей, которые пребывали в постоянном, мягко говоря, раздражении. Отец, просыпаясь глубокой ночью от детского кашля в четыре глотки, страшно нервничал и просто негодовал:
– Та язви ж вас у душу, нихай, га! А ну-ка, прекратите бухыкать! Разбухыкались, язви, шо выспаться как следует о то батькови не дають! Щас, как возьмусь о то за ремень! Батькови завтра с ранья на работу, а оне и бухыкают и бухыкают… Ну ты их и распадлючила, Катька!..
Как они, ни в коей мере не помышляя злить отца, ни старались затыкать рот одеялом, как ни тряслись от страха быть наказанными за столь ненавистный ими самими, обрушившийся на них в очередной раз недуг, приступы кашля, как назло, у всех четверых не останавливались именно ночью.
Мама, вероятно, не желая оставаться равнодушной к беспокойному сну и без того не часто наезжавшего домой мужа, вступала с ним в диалог:
– Та ты хоть тока ночью, да тока када приезжаешь, слышишь это бухыкание, а мне каково… Та еще и каждый Божий день выслушиваю то от учительницы, то от завуча: и «че тока ваша Анька то вечно кашляит, то в туалет отпрашуется?..» или: «…почему тока ваша в такие морозы – и в резиновых сапогах та без пальта?» Остое… енили уже со своими придирками… Другие бухыкают, и ничё, а моя, дак… И всё им не так: то почему воротничок та обшлага у нее грязные, то почему одна она из класса не сдала деньги на фотокарточку? А этой осенью теперь у школу уже двое пойдут… И де я им возьму стока денег – аж на два пальта? Та и на всё остальное…
– Та на гада им о те польта, када тут тока через дорогу о то перебежать? Это мине без куфайки у холодной кабине… Покрутила б сама о та училка баранку зимою, ети её мать…
– Вот и я им говорю… А им – до сраки! И грызут, и грызут…
– Катя, а шо так у хати о то сыро та холодно? Я, как о тот цуцик замерз, язви. И ноги у тебя, как о то лёд… Та убери жеш свои холоднючие гаргэли! Ты, шо не топила с вечера хату?
– Это твои кривые – холодные, как лед, а не мои… Топила. А толку то? Не видал, что ли, в том углу стенка отходит, шо аж дыра насквозь – огород и небо видать? Та шо там говорить, када пошти полхаты завалилося… Пол сырой и пошти до потолка все стены, вон, сырючие, шо тикёт по им…
– Та где б я тебе о то видал, када приезжаю уже затёмно?
– А не боисся, шо в другой раз заявисся, а нас тут позавалило к чертям собачьим?
– Када бы ни приехал, ети ее мать, у нее то хата валитца, то эти бухыкают, то ей сыро… А срач, та жрать нехрен – тоже я виноват? Херовая ты, Катька, хозяйка, язви тебя у душу нихай…
– Ты, канешна, хороший хозяин! Привез и бросил тут гнить… как хочешь, так и выживай, мол, сама с четырьмя. Или, думаешь, раз перевёз у город, то я не знаю, де ты ночуешь, та кого возишь в своей кабине? Это я в Муйначке – дура была, шо ничегошеньки не слыхала у той степи, как и с кем