Умопомрачение. Михаил Михайлович Аргамаков
а Костя дочкой, иногда наоборот. Вера была нежной матерью, а Костя строгой. Она ставила «дочку» в угол, стегала её ремнём, выдёргивая его из собственных джинсов. Костя упрекала Веру в излишней бабистости, требовала жёстких ласк. Просила наказывать её, ставить в вертикальный шпагат, лупить её баллоном из-под пива, наполненным водой. Говорила, что так делали воспитатели в детдоме. Водяная груша не оставляет синяков на теле, и, если бить долго, от неё бывает оргазм. Но Вера была плохой ученицей. Она не могла поднять руки на Костю. Она лишь тискала её грудки, целовала пупок, раздвигала и гладила ноги…
Так было и то злополучное воскресенье. Дачников понаехало много. Лето подходило к концу. Члены садового товарищества торопились достроить свои гаражи и сараи. Каждый был занят своим делом. Повсюду стучали молотки и топоры, грохотало листовое железо. Рабочие из гастрабайтеров усердствовали вовсю. Кто-то выбивал во дворе ковры, кто-то жёг мусор, и запахи дыма влетали в открытое окно на втором этаже. Вера и Костя заснули только под утро. И спали почти до полудня, крепко обнявшись, не обращая внимания на шумы. Ванда с утра заперла дом и уехала на Вериной машине в Балашиху, за продуктами.
Около двенадцати раздался звук шагов по деревянной лестнице. Кто-то поднимался наверх. Костя вскинулась, насторожилась, нащупала под подушкой пистолет. Потрепала Веру за голое плечо. Но та не желала просыпаться.
– Это Рыбка твоя вернулась, – промычала Севастьянова, с трудом разлепляя веки. Она немного ревновала Костю к Левицкой. – Ключ-то у неё одной.
Но Костю это не убедило. Она уставилась на дверь, сдвинув брови. Дверь скрипнула, и… вошёл Денис. У него был второй ключ от дачи. Об этом Вера совсем забыла. Она представить себе не могла, что он явится. Но он приехал. Отбросил самолюбие и приехал мириться. «Наверное, начальник велел, – догадалась Вера. – Приказал ликвидировать конфликт». Ясно, что Денис беспокоился, не о здоровье жены. Хоть Вера никого не ставила в известность об их ссоре, не жаловалась начальству о рукоприкладстве мужа, он всё ещё опасался огласки, всё ещё ждал от неё подвоха. В руках у Дениса был жидкий букетик полевых цветов, купленный у какой-нибудь из старушек, стоящих вдоль шоссе. Он ни в какое сравнение не шёл с роскошными розами от Кости. Вера проснулась, села на постели, встрёпанная, голая по пояс, с неприкрытой грудью. Её возлюбленная пошла ещё дальше. Она столкнула ногой их общее одеяло на пол и приняла позу лотоса. Теперь обе женщины предстали перед мужчиной обнажёнными и в весьма откровенных видах. Это был вызов.
– Вы… что? – опешил Денис, кинув цветы на стол, где стояли несколько пустых бутылок из-под вина и одна полная наполовину. – Что здесь происходит?
– А что? – грубо бросила Костя. – Сам не видишь? Бабы трутся, мужик не мешай.
– Вера, я тебя спрашиваю, что тут опять за бардак?! Что это за девка в твоей постели?! – возвысил голос Денис и стал наливаться краской. – Я её где-то видел. Наверное, в базе данных. У меня идеальная память. Ведь она преступница?