Метод. Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин. Выпуск 5: Методы изучения взаимозависимостей в обществоведении. Коллектив авторов
Между тем совершаемое человеком действие ближайшим образом осуществляется именно через сподручное в среде Umwelt.
Но как быть с ситуацией?
Вот пояснения Рикёра: «Понять текст означает оживить нашу собственную ситуацию или, если хотите, вставить между предикатами нашей ситуации все обозначения, создающие Welt из нашего Umwelt. Именно это расширение границ Umwelt до горизонтов Welt позволяет нам рассуждать о референциях, открываемых текстом. Пожалуй, лучше будет сказать, что референции открывают мир. Здесь вновь подлинно духовный характер дискурса обнаруживается в письме, которое освобождает нас от визуальности и ограниченности ситуаций, раскрывая перед нами мир, новые измерения нашего бытия-в-мире» [Рикёр, 2008, c. 28–29]. Итак, мир открывается всякий раз, когда речь заходит о смысле, потому что смысл как таковой уже превосходит ограниченную фактичность. Какой бы аспект смысла ни был тематизирован, он в конечном счете предполагает мир. Мир может быть эксплицирован из любого смыслового проекта – каким бы узким, локальным он ни был: Welt – это то, к чему мы, возможно, торопимся перейти, потому что особенности Umwelt снимаются универсальностью мира. Но у нас сохраняются шансы задержаться на одной из ступеней, не стремиться исчерпать все предикаты. Вопрос лишь в том, где мы решим остановиться.
Говоря о записи свидетельств, Рикёр делает акцент на «экстериорности», пространственном характере записанного. «Вначале мы имеем дело с пространственностью телесной и пространственностью окружающей, неотделимой от вызываемого в памяти воспоминания» [Рикёр, 2004, c. 206], затем через коллективную память переходим к «местам памяти», а через концептуализацию места возвращаемся снова к телу – человеческому телу, которое ориентировано в пространстве, которое прежде всего есть пространство проживаемое, а уже потом – геометрическое. Место «Umwelt» должно быть где‐то здесь. Собственно, вот оно: «Сконструированное пространство, будь то пространство, фиксирующее место проживания, или пространство, предназначенное для передвижения, в любом случае представляет собой систему местоположений для важнейших жизненных интеракций. Рассказ и строение осуществляют один и тот же вид записи, первый – во временной протяженности, второй – в твердости материала» [Рикёр, 2004, c. 209]. Однако запись, как мы видели, преодолевает моментальность происходящего, происходящее же – это событие действия и взаимодействия в ситуации остенсивных референций. Применительно к нему говорят о свидетельстве, и только благодаря свидетельству событие становится фактом31. Сама фактичность преходящего, понимаемая как моментальность, – это смысловая характеристика, в пределе развертывающаяся в «мир». Но невозможно обойтись без утверждения, что то, что совершается, то, что имеет место «на самом деле», – это именно событие, сущее как таковое до записи и соотнесенное прямо с иными событиями, даже если некому это засвидетельствовать. Ближайшее в пространственном соположении и временном следовании окружает событие, но это не окружающий мир. Окружающим миром это оказывается тогда, когда
«Факт – не событие, в него самого вдохнуло жизнь свидетельствующее сознание…» [Рикёр, 2004, с. 251].