Мой желанный. Владимир Лим
что-нибудь съесть. Как вкусно пахнет извёсткой от русской печи. Лечь бы на лавку, вытянув ноги, прижаться к тёплому боку печи, лизнуть языком: шершаво, сухо пахнет вкусная извёстка. Вкус земли.
Войти бы в дом, щекою, губами, животом, ногами приникнуть к печи: щекочет ноздри вкусная извёстка. Вкус земли.
Вдруг чувствую рукой холодную скобу пойманной двери – ай, сама того не осознавая, вновь ступила на порог. Прочь!
Сбегаю по ступням крыльца, так сильно бьётся сердце, ветер давит на живот, чувствую животом, как кругло ветер давит на него.
Ветер меня огибает, меня обнимает. Вниз по лугу, ветер из тьмы луговой, пахнет рекой, пахнет травой, так вкусно пахнет свежей, вывернутой тяжёлой землёй. Так хочется съесть. Траву срываю, сердце ноет, как будто убиваю траву, как будто жалею, как будто люблю. Близкий запах земли, вкус мела, вкусно, но как противно скрипит на зубах. Холодно коленям, колется трава.
Неясный жёлтый блик на ладони в сырой земле, как глаз, как тайный взгляд земли, будто живая, и смотрит на меня.
Оглядываюсь – грозовое небо близко, хочется руками отогнать. Над мраком горизонта – ясно очерченный желтый прямоугольник электрического света – тянется ко мне. Это дом Павла, слышу, дверь открытая мною, скрипит. В проёме тень старика, стоит на пороге, руки уперев в косяки крестом: чёрный ангел реет надо мною неотступно.
Боль на кончике иглы ушла в живот.
5.
Слышу, пришли из редакции: Света, секретарь, Владик, завотделом. Потоптались, повздыхали, запах голландских свежих необрезанных роз, от кого-то легкий, еле слышный запах ацетона, наверное, Света опять голодает, заговорили о коллегии министерства – наш вопрос, наше со Стасом расследование будут рассматривать, там целая сеть, большие люди замешаны, большие деньги крутятся.
Пришла медсестра – Тёплая, но неловкая, молодая, наверное, студентка, больно ставит уколы, меняет капельницу, надевает на ноги, как гольфы, электрические массажоры, ждёт надо мной, пахнет приправой, ела салат из моркови и – месячные у неё, сладкий запах застоявшейся крови…
Осторожно переворачивает меня на бок, догадались, наконец, давно хотела; Валентин придет, мягко оботрёт теплым мокрым полотенцем, сделает массаж с корейским кремом стопроцентного алоэ, он знает всегда, что мне нужно, отец у него в коме лежал после инсульта. Руки, с твердыми, как камни, мозолями, приятно царапают, глубоко проникают, кровь приливает толчками, становится хорошо, легко. Валентин – старпом на плавбазе, но иногда стоит в корабельном заводе на рыбе, таскает груженые парамушки, от этого – сильный, ещё «железо» качает в спортзале и дома. Может легко нести на руках мои шестьдесят пять килограмм при росте метр семьдесят пять целый километр.
Я жду Мальчика, он приходит не всегда, но приходит; боюсь, а вдруг не придёт совсем или выйду из комы?
Мальчик может всё, только не научился крючок к леске привязывать, особенно