Квартиранты. Эдуард Козачек
еще дел тьма.
– Да-да. – понимающе сказал Ник, пялясь в пустой коридор.
Она кивнула и зарылась в бумажки и журналы. Пришлось приложить массу усилий, чтобы смотреть в документы. Она бегала глазами по строчкам, но не могла прочитать и слова. В коридоре вдруг кончился весь воздух. Температура резко подскочила. Буквы в строчках плыли и сливались в черные линии. Сердце колотилось так сильно, что казалось даже Николай через стол слышит этот стук.
– В принципе ты можешь идти.
– Вер… – тихо сказал Николай. – Помнишь про скотч?
Глаза ее остановились.
– Что? – спросила Верочка. Ее голос сфальшивил.
Она не должна была помнить и вообще этого знать.
– Я хотел спросить, помнишь ли ты про скотч? – спросил громче Николай и коснулся ее ладони.
Она помнила. Она знала. Ее бросило в жар. Щеки горели. Пришлось расстегнуть воротник и несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы остаться в сознании. А когда она открыла глаза он был совсем близко, непозволительно близко.
И тогда она заплакала. Тихо так, лишь иногда судорожно всхлипывая.
Не Элизабет
Они шли через посадку из тонких старых деревьев. Сквозь густую высокую траву. Мимо редких огромных камней. Под покровом ночи в свете огрызка молодой луны. Ник вел, крепко и осторожно сжимая ее ладонь. Элизабет ступала след в след. Шум выпускного остался в кафе. Ему на смену пришел плеск реки и одинокие цикады.
Прохладная роса оседала на туфлях. Темные кроны взмахивали в высоте над головами, как силуэты исполинских крыльев. Лето набирало полные легкие горячего воздуха и сдувало с парочки школьную пыль.
На открытых местах Ник оглядывался, смотрел как она идет следом. Элизабет смотрела под ноги и иногда замечая его взгляд, улыбалась в ответ. Ник переносил ее через заболоченные низины, хлюпая купленными накануне туфлями в топкой жиже. Когда по долгу не попадалось даже топких луж, он притормаживал, делал озабоченный вид и брал ее на руки, чтобы спасти прекрасный светлый наряд от невесть чего взявшегося на пути. Она беззаботно охватывала его шею ладошками и с интересом рассматривала притаившийся ночной пейзаж, все то, на что днем обычно не хватает времени.
Она молчала так приятно, что он бы просил бы ее молчать так еще и еще, если бы позволил себе самому нарушить эту хрустальную тишину.
Они обходили Червоные Маки по бесцветным в лунном свете низинам и полям. Тучи все чаще закрывали луну, на доли секунды начиная ярко тлеть по краям, как подожженная бумага.
Земля пошла вверх. И безымянная тропинка вывела их на небольшой холм с перекинутым через реку мостом. На мосту ее рука мягко потянула назад и они остановились посередине. Мерцали далекие желтые огоньки Червоных Маков. Она коснулась его подбородка своей щекой, как будто втираясь в объятия. Внизу мерно шуршал Крапивный Шлях. Уходила в городок небольшая река.
Они простояли обнявшись целую вечность. Элизабет прижималась к нему спиной, кутаясь теплыми ладонями. Когда она вздрогнула