Форпост в степи. Александр Владимирович Чиненков
козел безрогий, белены облопался?! – взревел атаман.
Его серые глаза блеснули сталью, тяжелый подбородок угрожающе выпятился.
– Чтоб ты… – захрипел он.
Налившееся кровью лицо, взбешенные, как у вздыбившегося жеребца, глаза атамана сделались страшны. С перекошенным от злобы лицом, хрипя, он выхватил у стоявшего рядом казака саблю.
– Данила, остепенись! – взвизгнула рядом его жена Степанида.
Но разъяренный Донской взмахнул клинком над головой, как топором, и двинулся к бричке.
Толпа ахнула и шарахнулась в сторону, освобождая ему дорогу.
– Как пить дать изрубит, – послышалось вокруг.
– И изрубит… Пущай не доводят, воронье треклятое.
Донской опустил саблю не на вожака, потерявшего от ужаса способность управлять конем, и не на закрывшегося руками Вайду. Атаман разрубил надвое крыло брички.
Казалось, сам сатана вселился в казака. Он рубил колеса, спинку, бархатные сиденья, и с такой силой, что щепки и клочья летели во все стороны.
– Так вот! Так вот! – после каждого удара тяжело выкрикивал Донской.
Шарахнувшаяся было толпа сомкнулась вновь. На глазах у казаков минуту назад блестевшая лаком бричка превратилась в груду дров.
Пришедший в себя вожак вскочил на коня и, громыхая обрубками оглоблей, прикрепленных к упряжке, поспешил к лесу. Он пришпоривал бока бедного животного так яростно, словно хотел его заставить не бежать, а лететь по воздуху.
Цыган Вайда бежал следом, неестественно подпрыгивая.
Народ на площади хохотал и улюлюкал им вслед. А Архип наблюдал за атаманом. По мертвенно-бледному его лицу, по вздувшейся на лбу жилке кузнец видел, и каким страшным гневом охвачен Донской, и каких пределов достигла в нем клокочущая, бурлящая злоба. Архипа удивляло, что никто из казаков не удерживает буйствующего атамана, а напротив, все любуются им.
Над площадью раздался крик Степаниды:
– Данилушка, родной, айда до избы!
Атаман обернулся, увидел заламывающую руки супругу, бросил саблю и, покачиваясь как пьяный, пошел сквозь толпу.
С громкими разговорами начали расходиться и казаки.
К стоявшему у изрубленной брички кузнецу подошел Лука. Он осторожно тронул Архипа за руку и спросил:
– Ты сейчас куда? В кузню?
– Нет, – выдохнул приходящий в себя Архип. – Пойду Мариулу и Лялю проведаю. А ты?
– Я до избы. Батька опять об чем-то обспросить меня хотит.
Они разошлись, каждый думая о своем.
Кузнец Архип Санков шел к Мариуле. Он и сам не знал, почему его неотвратимо влечет к старой женщине. Все жители городка знали Мариулу и немного побаивались.
Что и говорить, Мариула была странной. Чуть полноватая, лицо удлиненное, но не обезображенное морщинами. Зубы ровные и крепкие, как у молодой женщины. Глаза излучали неутомимую энергию. Мариула читала книги, не прибегая к помощи очков. Да их и не было в ее доме. Увидев, как Мариула в ярком платке выходит на улицу, каждый думал: «Не иначе старуха с