Хулиганский роман (в одном очень длинном письме про совсем краткую жизнь). Сергей Николаевич Огольцов
ему с неимоверным трудом.
Его пошатывало, в глазах стояли слёзы, но счёт был доведён до ста, после чего он насилу доковылял до дивана, а потом неделю жаловался на боль в коленях.
Авторитет мой рухнул, как колониализм в Африке, хорошо хоть пряников я не обещал…
Откуда взялся проектор?
Скорее всего это был подарок родителей, а у них в комнате появилась радиола – комбинация из радиоприёмника и проигрывателя для грампластинок, как теперь говорят: два в одном.
Крышка радиолы и боковые стенки лоснились коричневым лаком; аккуратно просвéрленные ряды дырочек в твёрдом картоне задней стенки походили на крохотные иллюминаторы, сквозь которые далеко внутри виднелись тёплые огоньки в перламутрово-чёрных башенках радиоламп разного роста и белели алюминиевые домики панелей, а через одну из дырочек свешивался коричневый провод с вилкой для электророзетки.
Почти всю переднюю стенку обтягивала специальная звукопропускающая материя, через которую угадывались овалы динамиков, рядом с круглым глазком зелёной лампочки, загорающейся при включении.
Ниже этой обивки помещалась невысокая стеклянная полоса во всю длину стенки, если не считать катушечные ручки по краям полосы: справа – включение и регулировка громкости (два в одной), а под ней переключатель диапазона принимаемых радиоволн, и слева – катушка-ручка плавной настройки на волну.
В блестящем чёрном стекле тянулись четыре прозрачные полоски, от края и до края, и над каждой из них тонкие чёрточки и названия городов – Москва, Бухарест, Варшава – отмечали места для ловли их волн; а если покрутить ручку настройки приёма, то через прозрачные полоски, по ту сторону стекла, продвигался красный столбик вертикального бегунка.
Включать радио не очень-то интересно – при перемещении бегунка, динамики шипели и трещали, иногда из них всплывала речь диктора на незнакомо-бухарестском языке, или на русском, но про всё то же самое, что говорило настенное радио в детской.
Зато поднятие лакированной крышки открывало широкий круг с красной бархатной спинкой и никелированным стерженьком по центру, на который одеваюся грампластинки дырочкой посреди своего диска, а возле бокового бортика – чуть кривоватая лапка адаптера из белой пластмассы на своей отдельной подставке.
Адаптер надо приподнять и опустить его иголку на край диска вращающейся грампластинки, чтобы послушать песню про Чико-Чико из Коста-Рики, или О Маэ Кэро, или про солдата в поле вдоль берега крутого.
В тумбочке под радиолой стояли большие конверты из плотной бумаги с чёрными пластинками Апрелевского Завода Грамзаписи, о чём сообщалось на круглых наклейках в центре каждой пластинки, пониже названия песни и кто её исполняет, и что скорость вращения 78 об/мин.
Рядом с адаптером находился рычажок переключения скоростей: 33, 45 и 78.
Пластинки на 33 оборота были намного меньше 78-оборотных, но на них – на таких маленьких – размещалось аж по две песни с каждой стороны.
Наташа нам показала,