Хулиганский роман (в одном очень длинном письме про совсем краткую жизнь). Сергей Николаевич Огольцов
а потом кто-то из взрослых нашёл половину разбитой бутылки в песчаном дне и забросил её подальше к середине озера, однако, меня это не утешило.
На обратном пути я даже начал всхлипывать, что на весь автобусе только у одного меня нога перебинтована и болит, но кто-то из воспитателей резко оборвал меня: «ты парень, или тряпка?» тогда я прекратил скулёж и в дальнейшей жизни стыдился стонать от боли…
Два раза за смену нас возили в баню в соседней деревне.
Первый раз я пропустил – вернулся в палату отряда взять забытое мыло, а когда прибежал к столовой, автобусы и машины уже уехали.
В лагере стало тихо и пусто: только поварихи в столовой да я – делай что хочешь, ходи куда хочешь: можно даже в палатки первоотрядников с четырьмя железными койками на некрашеных досках пола, где по брезентовым стенам играют резные тени листвы ближайших деревьев.
A я почему-то вскарабкался на будку без крыши, но зато с железной бочкой поверх дощатых стен.
Это душ воспитателей и вожатых; воду в бочку заливали вёдрами и она нагревалась там солнцем.
Все два часа безлюдья я провёл на той будке, бродя по узким брусьям вокруг бочки, пока не вернулся весь лагерь.
А второй раз я не пропустил, но баня мне не понравилась – никаких ванн, а мыться надо из тазика с ушками, который наполняешь из двух больших кранов в стене – в одном обжигающий кипяток, в другом холодная вода: не сразу и сообразишь из какого сколько надо набирать, а сзади подгоняет очередь с пустыми тазиками в руках…
В конце смены в лагере устраивали прощальный костёр, для которого отводилось место на дальнем краю поля позади столовой, за которым снова начинался лес.
С утра, после завтрака, старшие отряды шли в тот лес, через временный проход в колючей проволоке, и заготавливали сухой валежник для костра; заготовка продолжалась и после обеда, так что к вечеру на поле вырастала груда из сухих ветвей и сучьев выше человеческого роста.
В послеужинных сумерках эту груду поджигали с разных концов и она высоко пылала под наши хоровые песни и марши баяниста.
Директор и воспитатели о чём-то спорили шумными голосами, потом директор соглашался и отдавал распоряжение своему шофёру, тот отвечал: «как знаете», уходил в сторону лагерных строений и приезжал обратно на «газике», из которого доставал железную канистру.
Детям приказывали отойти от костра и шофёр плескал на огонь из канистры.
Жирный клуб красно-чёрного пламени с гулом взмётывался в ночную тьму, метра на три – не меньше, и снова опадал до следующего выплеска.
Наутро мы садились в автобусы и нас везли домой…
Но окончание лагерной смены не означало конец лета.
И снова Речка, и снова лес, игры в «войнушку», казаки-разбойники, в «американку» и «12 палочек»; и всё новые приключения из Библиотеки Части.
Однако, помимо прогулок по дальним планетам и таинственным островам, которые совершались лёжа на боку перед раскрытой на диване книгой, я гулял ещё и по лесу.
Причины случались разные: то соседский Юра Зимин позовёт собирать заячью