.
Карла Лампрехта как вершину немецкой культурной экспансии, автор приходит к выводу об отсутствии ясных целей культурного экспансионизма, об организационном бессилии экспансионистов[93]. Спорен тезис Бруха о бесследном исчезновении предвоенной политики культурной экспансии. Косвенно он противостоит известному положению Ф. Фишера о «континуитете» – преемственности структур власти, политики и идеологии в Германии от Бисмарка до Гитлера. Ф. Фишер особенно подчеркивал последовательность идеологического развития до и после 1914 г., хотя и отмечал, что «континуитет не означает идентичности»[94].
Здесь нет необходимости разбирать известные работы Фишера «Бросок к мировому господству» и особенно «Война иллюзий»[95]. Произведя в свое время революцию в германской историографии и вызвав не стихающую до сих пор «фишеровскую дискуссию», эти книги и теперь не утратили своего значения. Фишеровская концепция «континуитета» (особенно его выводы об идейном континуитете) представляется обоснованной. В данном исследовании сделана попытка их конкретизации на примере идей германского экспансионизма.
«Расширенная военная история» последних лет[96], изменившая взгляд исследователей на сам феномен войны и на его изучение[97], новые методологические подходы современной историографии[98] и постепенное изменение восприятия научным цехом, прежде всего в Германии, проблемы национального (от неприятия и отторжения самой тематики – к интересу, идущему параллельно с вновь возникающими в обществе националистическими – возможно, здесь уместен термин «постнеонацистскими» – тенденциями) заставляют ожидать появления работ, посвященных такой интересной, трудной и актуальной теме, как германский экспансионизм. Пока, однако, данная тематика, несмотря на рост научного интереса к теме войны в Европе, в частности к истории Первой мировой войны[99], остается дезидератом историографии.
Глава 2
Творцы немецкой национальной идеи: «Проповедники всех немцев»
Идеи, ставшие подлинной сутью и стержнем германского экспансионизма, вызревали в немецком обществе на протяжении долгих десятилетий и не были отражением особых настроений какой-либо партии или социальной группы. В конце XIX – начале XX в. экспансионистские воззрения высказывали, отстаивали и разделяли представители самых разных политических и общественных течений, от консервативных монархистов до социал-демократов. Отдельные фундаментальные положения экспансионизма – ценность «Единой и Великой Германии», необходимость внутреннего единства немецкого народа перед лицом «враждебного окружения», готовность к «защите отечества», величие немецкой культуры, борьба за обретение немцами достойного «места под солнцем» – никем, за исключением крайне левых, под сомнение не ставились и служили своего рода основой национального согласия, вполне реального накануне и в первые
«Militärgeschichte in der Erweiterung» – ср.:
См., например:
Яркий пример работы с новыми пластами источников и новой методологией:
История войн в Европе постепенно выдвигается в центр историко-политических исследований. Одно из проявлений этого процесса – расширение междисциплинарности изучения, когда наряду с историческими активно проводятся экономические, культурологические, социологические, демографические исследования. В качестве примера можно назвать два новых периодических издания, специально посвященных этой теме, – «Krieg und Literatur / War in Literature» (выходит с 1989 г.) и «War in History» (с 1994 г.), которые ставят целью теснее связать специальное изучение военной тематики с общим историческим контекстом; а также, например, целый ряд изданий, вышедших в 2000–2009 гг. в рамках Особой исследовательской программы Тюбингенского университета (Германия) «Война и общество в Новое время». Литературу о Первой мировой войне, в том числе выходившую к ее 100-летнему юбилею, невозможно даже пытаться описать исчерпывающе. Одним из характерных примеров является фундаментальная коллективная монография: Первая мировая война и судьбы европейской цивилизации / Ред. Л.С. Белоусов, А.С. Маныкин. М., 2014.