Ангел пригляда. Алексей Винокуров
знает, что он с ней сделает? Эх, была не была.
– Ладно, – сказал доктор, – я сам беру Катю…
Иванчук, обманутый в лучших ожиданиях, засопел обиженно, жирно.
– А отца Михаила?
– И отца Михаила, само собой… Обоих беру.
И тоже, как и Катя, явился перед ним отец Михаил, как живой, – может, в простудном бреду, может, сам собою… Сидел напротив за столом, глядел, наклонив голову, взглядом внимательным, сочувственным. А он, доктор, наоборот, сердился, как будто кто невидимый подзуживал его, топотал сердито копытцами, колол в бок кривыми рожками…
– Ну, а если не валять дурака, отец Михаил? – строго допрашивал доктор. – Ну какой же из вас небесный бухгалтер? Что вы там, на небесах, считать собрались? Грехи человеческие? Или сребреники какие-нибудь?
– Не подсчитываю я, – отвечал отец Михаил, говорил устало – лекарство действовало. – Не подсчитываю ничего, просто меру устанавливаю.
– Чему меру? – не понимал доктор.
– Всему. Добру и злу, плохому и хорошему, преступлению и святости… – Потом подумал и добавил: – А вообще, конечно, вы правы. Никакой я не бухгалтер… Но настоящей своей должности сказать не могу. Не положено.
Вздохнул врач, постучал карандашом по столу. Вот и говори с ними после этого. Во всем остальном нормальный человек, но как до небесного доходит, тут его в разум не вернуть. И галоперидол-то кончается… С другой стороны, зачем ему галоперидол? Он ведь тихий… Ну, а если болезнь прогрессировать начнет? Если он, например, себя архангелом возомнит, да и начнет карать род человеческий…
Поежился доктор. Представился чего-то его внутреннему взору отец Михаил ростом с Останкинскую башню, с черными крыльями за спиной, – непременно чтобы черными, как гнев его архангельский. Хотя, собственно, зачем ему крылья? Он и так может, без крыльев. Главное, острый предмет в руки взять – и пойдет валять всех налево и направо. Не дай боже, попадется ему на дороге какой-нибудь орк накирявшийся, а то и вовсе обдолбанный… Он разбираться не станет, кто перед ним – архангел или обычный псих, саданет очередью из автомата, и прощай, отец Михаил, встретимся, где ни болезней, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконе-е-ечная…
Почувствовал на себе доктор внимательный взгляд отца Михаила, встрепенулся, сделал лицо строгое, умное, нельзя себя перед пациентами ронять, архангел тут один – это он сам, доктор Ясинский, диссертация «Клинико-социальные особенности суицидального поведения населения Одесской области».
А отец Михаил вдруг тепло улыбнулся, так что даже борода просветлела, и сказал:
– Не надо вам, доктор, бояться ничего… Вы ведь хороший человек, я вижу…
– Кой черт хороший… – пробормотал доктор, прижимая ладони к лицу, массируя виски, – болела бессонная голова, мозги отказывались работать без отдыха, бастовали. – А если бы даже и так, снаряду все равно. Он не разбирает, жахнет и в хорошего, и в такого…
– Истинно говорю вам, не бойтесь!
Голос попа звучал уверенно