Тени ушедших времен. Лариса Джейкман
свекор, часто моргая слезящимися глазами.
– Вот и хорошо, папаня, что не признали меня. Значит, переменилась я шибко. Ну, пойдем в дом, чего тут сидеть, свечерело уже. Елена помогла Михайло подняться и увела его в избу.
С этого дня Елену было не узнать. Она воспряла духом, расцвела, похорошела. А тут и осень подошла, начало уборочный поры. Матвей приехал к отцу, как и обещал.
***
Елена не искала встречи с Матвеем, хотя знала о его приезде. Она полагалась на судьбу и считала так: если суждено – встретятся, ну а нет, так тому и быть. А коли он сам захочет, то пусть сам и старается повстречаться. Где, как – это уж его забота.
Не из бабий гордости, да не со злым умыслом думала так Елена. Ей просто хотелось быть женщиной, и женщиной желанной. Ей не хотелось нарочитого знакомства, смотрин и сводничества.
Все получилось само собой. Елена была в поле. Стоял прохладный, пасмурный сентябрьский вечер, и слегка капал дождь. Пора было идти домой, но работы было еще много: сено переворошить, стога подровнять. Бабы уж ушли, а Елена еще прибиралась вокруг, когда услышала стук копыт. Кто-то скакал на лошади в направлении их деревни. До дороги было далековато, Елена не стала и присматриваться, все равно не увидеть, кто там скачет.
Но поравнявшись с ней, всадник вдруг остановился, спешился и стал что-то кричать Елене. Она не могла понять слов, далековато, да и ветер не в ту сторону. Решив, что все равно пора домой, она перекинула грабли через плечо и пошла через поле в сторону дороги.
– Здравствуй, девица. Не слышно было тебе, что я кричал, поди? – спросил незнакомый ей мужчина.
– Не слышно. Ветер-то не в ту сторону дует. А чего кричал-то? – спросила Елена, с интересом глядя на высокого широкоплечего молодца.
– Я хотел тебе сказать, что грозовая туча надвигается. Пока она там, за лесом, но, не ровен час, и тут уж будет. А ты в поле одна. Чего замешкалась-то? – спросил незнакомец заботливо, как ей показалось.
– Работы много, а про грозу не знала. Да и какая гроза в сентябре? Так, дождь сильный. Ну а за заботу спасибо, – ответила Елена и пошла в сторону деревни.
– Ты в деревню идешь? И я туда же. Давай, грабли понесу, – предложил он Елене.
Они шли пешком. Мужчина нес грабли и вел лошадь под уздцы. Всю дорогу они разговаривали. О чем? Елена толком бы и не объяснила. Обо всем: о жизни, о деревне, о людях, о работе.
Потом он сказал ей, что приехал к отцу и хочет пробыть с ним зиму, двор поправить, крышу починить надо к зиме. Изба хоть и новая, а крыша неважная, протекает местами.
– А как зовут-то тебя? Я – Матвей Пашутин, Прокопа Пашутина сын, стало быть. А ты чья? – спросил он Елену.
У нее и сердце зашлось. Все-таки судьба, значит. Встретились.
– Да Елена я, Фокея Митрофанова дочь. Слыхал, небось, – стесняясь ответила Еленька и покраснела.
«Знает он, поди, про мужа моего – убийцу и каторжника», – подумала бедная женщина и ей стало невыносимо