Олимпийские игры. Очень личное. Елена Вайцеховская
тут же была отправлена в госпиталь, где на поврежденную ногу наложили швы.
По жребию Керриган вышла на лед в финале второй в последней группе – впереди Баюл. Каталась она хорошо. Но, выполнив программу-минимум, то есть не сорвав ни одного элемента, тем не менее оставила впечатление абсолютно трезвого расчета. Потому что назвать вдохновением нескрываемый восторг спортсменки, заранее уверенной, что проиграть ей не позволят, было бы натяжкой.
Триумф американки вышел еще более эффектным, чем можно было бы предположить накануне. Почву для него подготовила, по иронии судьбы, та самая злоумышленница Хардинг. Начать с того, что на лед, когда на табло загорелось ее имя, она не вышла. Только по истечении второй минуты ожидания, уже под сменивший аплодисменты оглушительный свист встрепанная Тоня появилась из-за кулис, словно тряпи́чная кукла, вышвырнутая чьей-то сильной и безжалостной рукой. Можно было подумать, что кататься она не собиралась вообще. Несмотря на меняющиеся на секундомере цифры и лимит времени (по правилам ИСУ, если спортсмен опоздал на три минуты, он должен быть снят с соревнований), Хардинг, повернувшись спиной к судейской ложе, демонстративно стала завязывать шнурки. А через минуту после начала катания, сорвав подряд два прыжка, в истерике подъехала к борту, указывая на развязавшийся ботинок.
Думаю, в любом другом случае дисквалификация была бы неминуемой. Но Хардинг являла собой столь жалкое зрелище, что рефери – Бритта Лундгрен и ее ассистент Герхардт Бубник – сочувствующе закивали головами, тем самым дав добро на повторный прокат программы, но вызвав бурю негодования у практичных американских телекомментаторов: из-за нарушения расписанного до секунд графика они рисковали не уложиться в прямой эфир.
Второй сбой в расписании произошел после того, как лед покинула Керриган: крохотные инкубаторские девчушки в униформе минут десять собирали цветы и никак не могли унести их со льда – огромные охапки то и дело выскальзывали из детских ручонок. Баюл же, заметно нервничая, нарезала круги, стараясь не наехать на сыплющиеся с трибун букеты…
Вряд ли ее тренер Галина Змиевская знала, как поддержать ученицу в этой ситуации. Я вспомнила свое давнее интервью с величайшим итальянским тренером Карло Фасси, который за тридцать лет работы с американскими фигуристками подготовил нескольких легендарных чемпионок мира – Пегги Флемминг, Дороти Хэмилл, Джил Тренари.
– Когда спортсменка выходит на лед, она должна быть уверена в том, что в этот момент во всем мире нет ее красивее, очаровательнее и сильнее, – говорил Фасси. – И вина тренера, если он не смог найти единственно правильных и нужных для этого слов.
Глядя на то, как по очереди тренеры сжимали у бортика руки своих учениц, словно отправляя на заклание, и на то, какая надежда и плохо скрытая мольба о помощи светились в глазах спортсменок, я понимала, что Фасси абсолютно прав. Но и здесь Керриган располагала колоссальной форой – в ее неотразимости и могуществе