Тридцать третий румб. Мария Голикова
судна. Пока не истечёт срок договора, нельзя оставить службу. Если сбежишь и поймают, узнаешь, почём фунт лиха. Мы с Франческо обязаны прослужить на «Святом Христофоре» год, а ещё даже полгода не прошло. Я бы хоть сегодня ушёл, глаза бы мои не глядели на этот пинас. Хотя дело вовсе не в нём. Пока я валялся в кубрике, понял, что в море от унижений никуда не денешься. Одним везёт больше, другим меньше, но каждому рано или поздно выпадает что-нибудь этакое.
Однажды вечером после долгого и тяжёлого дня у меня выдалось немного свободного времени. Ребята спустились в кубрик, а мне не хотелось никого видеть. На вахту было ещё нескоро, и я встал у фальшборта. Смеркалось, волны казались свинцовыми. Такая же свинцовая тяжесть лежала у меня на сердце. Я смотрел, как перекатываются ленивые валы, как ловят отражение темнеющего неба… Вспомнились рассказы старого Таддео про морскую деву. Но сейчас мне было не страшно, а почему-то спокойно от мысли, как глубок океан и сколько там, на его дне, сгинуло кораблей и человеческих судеб… Тут я услышал за спиной спокойный голос:
– Не стоит так долго смотреть на море.
Я обернулся и увидел Роберто Марино. Он неторопливо подошёл и встал рядом.
– Ты сам иногда смотришь, я видел.
– Я – совсем другое дело.
Некоторое время мы оба молчали. Я сказал:
– Таддео болтал в «Консолате», что тебя забрала к себе морская дева.
Роберто усмехнулся:
– Да, многие так думают. – И добавил со вздохом: – Если бы так…
– Так, значит, нет никакой морской девы?
Он хмуро покачал головой:
– Есть.
Я не смог скрыть удивления:
– Так они правда существуют?!
– Когда я был ещё мальчишкой, однажды свалился в море со скалы и чуть не утонул. Diavolo! Я ударился о воду и потерял сознание. А потом очнулся на скалистом островке в миле от берега. Открыл глаза – и вижу, что лежу на камне, а из воды на меня смотрит девушка. Che bella!!![18] У меня захватило дух… На земле нет таких. Ни одной такой! Кожа белая, как фарфор, глаза зелёные, а волосы чёрные-чёрные. Мне показалось, они тоже немного отливают зелёным… Она спросила: «Как твоё имя?» Какой у неё был голос! После него все прочие голоса звучат как воронье карканье… Я ответил: «Роберто. А тебя как зовут?» – «Смертным нельзя знать моё имя… – Она посмотрела мне в глаза и добавила: – Я могла бы унести тебя в мой дом, он там, под волнами. Но моё сердце просит не делать этого. У меня тоже есть сердце!» Она потянулась ко мне, и я взял её за руки – у неё были удивительные пальцы, тонкие, белые… Она погладила меня по щеке, и я весь затрепетал. Она улыбнулась: «Ты станешь красавцем. Я бы полюбила такого, как ты…» Тут я выпалил: «А мне не нужен никто, кроме тебя!» – «Нет, нет, тебе нельзя ко мне в море! – воскликнула она. – Ты погибнешь! А я хочу, чтобы ты жил. Я давно тебя знаю», – призналась она, и на её щеках проступил румянец, нежный, как роза. – «Давно? Как это?!» – «Я часто смотрела на тебя, когда ты ходил
Какая красивая! (