Тридцать третий румб. Мария Голикова
ни за что. Вот уж верно говорят: море сильного любит, а бессильного губит.
В Генуе на судно вместе с нами нанялся Гвидо – тот самый, который тогда побоялся ссориться с Руджеро. Нашего с Франческо возраста, с вечным вопросом в глазах. Я смотрел на него и каждый раз удивлялся, какая нелёгкая занесла его в море. Он старался, но всё равно путался, не успевал, и тумаки боцмана мало помогали. К тому же его невозможно укачивало, даже при лёгкой качке он ходил серо-зелёный, чем возбуждал всеобщее сочувствие. Филиппо давал ему корень имбиря, Руджеро советовал выпить рому с морской водой, а один голландский матрос говорил, что лучше пить чистую морскую воду. Гвидо делал всё, что предлагали, но отчего-то не мог, да и, видимо, не хотел приспосабливаться к судовой жизни. Как говорили у нас на родине, кто не учится, не сможет научиться. Хотя сам Гвидо уверял, что уходить с пинаса не собирается, ещё немного – и совсем привыкнет. Но потом опять начинал жаловаться. Филиппо повторял:
– Морская болезнь у тебя тут, – и показывал пальцем на голову Гвидо. – Не думай о ней, и она сама пройдёт!
– Я стараюсь не думать – не помогает, – обречённо отзывался Гвидо и с отвращением смотрел на сине-зелёные волны.
Нас с Франческо качка пока не особо донимала – разве что порой мешала спать. Правда, старые матросы говорили, что и качки-то ещё никакой нет.
Мы остановились в Малаге, погрузили на пинас полтораста бочонков испанского вина и разные сладости и взяли человек десять пассажиров. Малага – красивый город, но с Генуей не сравнится. Потом прошли через Гибралтар и после остановок на Мадейре и на Канарских островах повернули на зюйд, к островам Зелёного Мыса. Когда наш «Святой Христофор» вышел на океанский простор, я ахнул – представил, какой океан огромный, аж дух захватило.
Когда мы пересекли тропик Рака[15], на судне устроили праздник Нептуна и заодно морское крещение для новичков. Ребята рассказывали, что новеньких обычно заставляют прыгать в море с рея три раза подряд, но в этот раз так делать не стали, потому что утром видели возле пинаса акулу. Так что нас просто окатили водой при общем смехе.
До сих пор наше плавание шло благополучно. А потом в один вроде бы погожий день бывалые матросы стали с тревогой поглядывать на небо и слушать ветер. Сперва я удивился, а потом понял, что их беспокоит: большие лёгкие облака, веерообразно расходившиеся из-за горизонта. Через некоторое время ветер усилился, засвистел, задул порывами, волны стали больше и выше. Небо закрыли низкие быстрые тучи с рваными краями, сделалось сумрачно. Начинался шторм, который нам предстояло выдержать в открытом океане. Хмурое небо вдали неприятно отсвечивало грязно-розовым.
Шкипер Хоорн беспокойно мерял шагами палубу и посматривал на «Святой Бенедикт» вдали. На нём убавили парусов, и мы сделали то же самое. Я глядел на Франческо и тоже старался делать вид, что ничего не боюсь, хотя у меня душа уходила в пятки. А ещё страшнее стало, когда я ощутил какое-то странное давление в ушах и непонятную,
Тропик Рака – параллель, расположенная на 23° 26′ 16″ к северу от экватора.