Про кота. Трилогия «А фигли?!». Максел
не пришлось долго ждать, на углу Меховой и Хлебопекарной стояло несколько повозок в окружении той самой компании, обсуждавшей героиню непросмотренного Рыбиным спектакля. Компания сильно шумела, среди голосов особенно выделялся один высокий и звонкий, выкрикивающий что-то про занятый экипаж, но о чем именно шла речь, понять было невозможно. Рыбин деловито прошел сквозь сборище, влез в ближайшую повозку, устроился в ней и скомандовал извозчику отправляться на центральный вокзалъ. Проехав пару кварталов, дышащих на него сыростью и тьмой из своих переулков, Рыбин почувствовал, что сидит на чем-то мягком, нащупал под собой саквояж, достал его, оглядел и, не признав, выбросил на безлюдную мостовую. Чужого нам не надо, добавил он, подачек мы не терпим.
Через пару минут экипаж вынес Рыбина на площадь центрального вокзала. Расплатившись с извозчиком и тщательно пересчитав сдачу, Рыбин направился к месту встречи приезжающих. На перроне было людно, в полумраке тусклых уличных фонарей сновали перепачканные грузчики, дамы с шелковыми зонтами и бюварами в сопровождении тщедушных усатых мужчин в цилиндрах, мальчишки-газетчики наперебой оглашали на всю округу последние новости и предлагали купить свежий выпуск.
Рыбин на мальчишек посмотрел с неодобрением и присел на лавочку. Сунув руку в карман, он обнаружил там некоторое количество тыквенных семечек и принялся их ожесточенно лузгать, время от времени поглядывая на беспорядочно снующих обывателей. На Рыбина опять наваливалась усталость.
Внезапно раздался свисток паровоза, и Рыбин сбросил с себя оцепенение. К вокзалу медленно подкатывал старый вонючий состав. Поручик, кряхтя, поднялся и пошел поближе к паровозу, чтобы не проморгать Компаньона.
Поезд остановился, обдав нетерпеливых пассажиров паром и запахами сортира. Из вагонов начали выбираться испитые люди, один другого страшнее, и ни один из них даже не был похож на Компаньона. Рыбин отвлекся и, когда его хлопнули по плечу, вздрогнул. Резко обернувшись, он увидел перед собой небритую испитую морду, дышащую на него перегаром.
– Целковым не одарите, ваш бродь? – морда заискивающе улыбнулась.
– Проходите, милейший, от вашего вида, право, у меня начинается несварение желудка, – Рыбин пытался было отойти, но небритая морда не отвязывалась.
– А может, сигара есть, ну или там, шкалик какой? – не унимался надоедливый алкаш.
Рыбин, вздохнув, выгреб свои драгоценные семечки и насыпал их в руки, которые подставила морда.
– Благодарствуйте, ваш бродь! – И неприятный собеседник засеменил прочь, беспрестанно сплевывая шелуху, которую ему по ошибке Рыбин дал вместо семечек. Поручик задумчиво зрил ему вслед и начал было рассуждать о судьбах Рассеи, однако это ему сделать не дали.
– Да что ж тут у вас неудобно-то как! – закричал от поезда знакомый до боли фальцет. – Я ж тут это, как его, с гостинцами! Мне б тут… кхм… а-а-а!!! – Раздался звук шмякнувшего