В тени креста. Максим Владимирович Греков
государевых палат. По скрипучим доскам сенного пола волокли какие-то тяжёлые мешки, топали надворники со связками дров, тяжёлыми мерными шагами прогибали половые доски служки с огромным окованным железом сундуком. Кому служат все эти люди известно, а вот кому доносят – нет.
– Невместно тут, ступай за мной, – всё так же резко бросила боярыня, и не глядя больше по сторонам, скорой походкой устремилась по лестницам и переходам.
Толкнув очередную дверь, Мирослава вошла в маленькую светёлку с единственным оконцем под потолком, длинной широкой скамьёй вдоль стены и парой сундуков по углам.
– И так…, в грамотке, что ты передал, сказано суть в словах – так говори, – снова холодно произнесла боярыня. Она недовольно вертела в руках маленький пергаментный квадратик с нарисованными на нём палочками и крестиками – шифром, которым велась переписка между всеми ближниками её хозяйки – грозной государыни Софьи.
– Старого еретика и его брата на время перевезли в острог, оба молчат, – ровным голосом сказал посланец.
Пока он это произносил, боярыня Мирослава окинула его цепким взглядом: перед ней был красивый светловолосый молодой человек в щегольском кафтане, и то, что он держался с нескрываемым достоинством, только прибавляло ему привлекательности.
– И что же далее? Неужто некому развязать им языки, – с удивлением спросила боярыня.
– А того и не нужно, всё, о чём они могут сказать и так известно, – чуть улыбнувшись ответил посланец.
– Вот как? – ещё больше удивилась Мирослава, – для обычного гонца ты слишком хорошо осведомлён. Ты служишь у Ласкарёвых? – со скрытым интересом спросила боярыня.
– Боярин Фёдор – мой отец, и сам я, стало быть, тоже Ласкарёв. Димитрием нарекли меня родители, – ещё шире улыбнулся молодой человек.
Мирослава неожиданно для самой себя смутилась, но вида не подала.
– Прости боярин, не признала, ведь доселе мы не встречались, – притворно холодно бросила она.
– Встречались, но давно, – продолжил улыбаться молодой Ласкарёв.
– Так что там с еретиками? – торопливо перебила его боярыня, и как бы невзначай отвела свой взор в сторону.
– Оба в остроге, за ними догляд, и ждём «гостей». Ибо, что взять с безумного попа и его брата-ката? Первый, как старый пень передавал второму лишь те приказы, что с едой подбрасывали ему в подвал, а второй действовал по его указке. Кто писал те приказы, обоим конечно ведомо, да и от нас не сокрыто. Но что толку с пустых имён? Ежели и назовут они эти имена – тут и тупик. Будет лишь боярское слово против холопьего, а в нашем деле, сама ведаешь, холопий сказ не решает. Но всё же, дело не пропащее. У настоящих хозяев наших сидельцев страх шевелиться должен, – Ласкарёв широко улыбнулся, сверкнув ровными белыми зубами.
Мирослава углядела нечто хищное в его улыбке, и её интерес к молодому человеку пыхнул новым огнём. Кровь прилила к щекам. Но боярин в полумраке светёлки ничего не заметил. И продолжал:
– Поп, тот телом слаб, но упрям духом, а брат его, весь как на