В тени креста. Максим Владимирович Греков
цепей, а как в его темницу зашли двое воев с факелами, он прямо весь зашёлся дрожью. Вслед за воинами к нему молодой грек вошёл. На вид ещё мальчишка, но заносчив не по летам, да…, ты же всё сам об ём усё знаешь господине….
Увидев боярина, Силантий отшатнулся назад. Затряс патлатой головой.
– Я желаю видеть брата, – выдавил он из себя.
– Твои желания не имеют значения, ведь ты здесь по воле божьей, – ответил ему боярин.
– Не повинны мы ни в чём. Всё не так, как ты об этом думаешь, – отходя дальше к стене, залепетал Силантий.
– Да? – принял удивлённый вид молодой боярин. – А вот брат твой изрекает другое: он признался в соучастии в заговоре, и ещё рассказал, какие поручения давал тебе. И кроме того, сказал, что это ты удавил Лукомского по его указке.
Силантий затравлено прижался к стене.
– Как видишь, мы всё и так проведали, и от тебя уже никаких слов не потребно. Тебе осталось только принять кару и всё, – спокойным голосом продолжил молодой Ласкарёв. – Но я знаю тебя и, вижу, что ты не совсем пропащий человек…. Понимаю – ты хотел спасти своего брата, и даже бежал от нас, чтобы предупредить его, а вот он все вины переложил на тебя.
– Не слушайте моего брата, он не разумеет, что речёт. Безумен он…, – провыл Силантий.
– Хорошо, тогда расскажи нам о том, что знаешь ты.
Силантий тяжело задышал и стал скрести ногтями по стене.
– Ну вот, теперь ты молчишь, – грустно вздохнул Ласкарёв. – Что ж…, ты сам знаешь, что будет далее. Завтра твой брат будет на спросе с пристрастием. Ну, ты понимаешь, что он мог что-то утаить. Ведь ты и сам не раз развязывал языки. Теперь сия участь ждёт его, – подытожил боярин.
Силантий в ответ лишь шумно засопел и ошалело завращал глазами.
– Ну так как? Сам скажешь или обождём, что завтра молвит твой брат? – с досадой спросил молодой Ласкарь.
– Нет-нет, не надо! Он же немощен телесно и слаб умом, скорбен он…, – Силантий рухнул на колени.
– То наказание за его грехи и я, печалусь за него и молю господа даровать ему и тебе просветление, – твёрдо сказал Ласкарёв. – Ежели оно завтра к обедне не наступит, то уж не взыщи Силантий, – добавил боярин и резко повернувшись на месте, вышел в коридор. Вслед за молодым Ласкарёвым вышли и прочие.
Дверь в поруб закрылась и, Силантий остался один в темноте.
– А, ведь он, – этот грек молодший, у старого монаха то в эту ночь и не был. Как от Силантия вышел, так сразу со всеми своими людьми и уехал, – закончил свой рассказ горбун.
– Так-так, греки…. Решили поторопить события. Ну, что ж…, – задумчиво пробормотал государев дьяк Фёдор Курицын. – А ведь дело и впрямь важное, – дьяк сделал шаг навстречу горбуну. Тот осклабился гнилыми зубами, закивал своей седеющей курчавой шевелюрой. – Дело важное и завершить его должно тебе, – взглянув с прищуром на Епишку, твёрдо вымолвил Курицын. – Сам понимаешь, распустить своя языки кат Силантий и его полоумный брат не должны, – утвердительно добавил дьяк и покачал пальцем с тяжелым перстнем