Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки. Сборник
из Собибора», Ричард Рашке поговорил со множеством выживших в Собиборе, и почти все выразили скептицизм, услышав о конфронтации Печерского с эсэсовцем. Я спросила Михаила Лева, правдива ли эта история, но он мне прямо не ответил. Вместо этого он, подумав, отметил: «Было в Печерском что-то театральное»[89]. Михаил Лев любил Печерского и вряд ли мог бы сказать что-нибудь неприятное о нем. Но он не смог просто проглотить эту историю.
Однако Симкин признаёт, что это действительно сложно определить, действительно ли история имела место быть или произошло что-то совершенно иное. Но что-то точно случилось, и А.А. Печерский привлёк к себе внимание уже через неделю после прибытия. Пока немцы и украинцы были заняты тем, что разгружали поезда и посылали людей в газовые камеры, Печерский мысленно составлял карту лагеря. Как только выпадет зимний снег, улизнуть станет гораздо сложнее, так как следы беглецов будут заметнее, отметил он. В то время ближайшим соратником Печерского был Шломо Лейтман, уже упоминавшийся коммунист, который бежал в Минск в 1939 г. По словам А.А. Печерского, в случае конфликтов последнее слово было за Лейтманом.
Узникам следовало быть осторожными и соблюдать строжайшую секретность. Их постоянно контролировали. На этом этапе войны немцы уже боялись сопротивления, особенно при поддержке партизан. Из всех немцев самым ненавистным был Густав Вагнер, о котором историк Собибора Марек Бем писал: «Персоной, которую больше всех боялись и ненавидели из лагерного персонала, был Густав Вагнер, унтер-офицер, к которому равные обращались «Spiess»(сержант). Это он создал потрясающую штрафную команду (Strafcommando). Вагнер был не только самым жестоким, но и самым хитрым и самым умным эсэсовцем в Собиборе. Он проводил регулярные инспекции в бараках узников. Более того, он даже заставлял заключённых поднимать доски пола, чтобы проверить, не держат ли они тайно оружия и не ведут ли подкоп, планируя побег. Он всегда был очень наблюдательным. В отличие от других эсэсовцев, он был абсолютно непредсказуем и иногда избивал узников безо всякой причины»[90].
Рабочие в лагере больше сталкивались с ненавистным Карлом Френцелем, которого позже приговорили к пожизненному заключению. Он отвечал за лагерь I и трудовые повинности. Он был ежедневной мукой, и все старались как могли его избежать. Верный член партии, Френцель подавал заявление на спецслужбу через СА, но его направили на программу эвтаназии Т-4, в рамках которой нацисты убивали людей с различными отклонениями. Френцель был направлен в Колумбус-хаус в конце 1939 г., где он и другие рекруты Т-4 (как называли формирование) проходили проверку на политическую надёжность. Там же им показали фильм о предполагаемой дегенерации инвалидов. Он сначала работал в прачечной, затем охранником в замке Графенек, а позже в Центре Эвтаназии в Хадамаре. Его опыт убийства инвалидов окажется полезным позже в лагерях смерти.
Конечно, массовое удушение евреев газом было лишь частью более глобальной политики изоляции и последующего уничтожения евреев. Когда прибыл Печерский,