Европа изобретает цыган. История увлечения и презрения. Клаус-Михаэл Богдаль
Второй женщине досталось не меньше. Она тоже реагирует бранью, используя ходовые стереотипы:
Черт попутал нас сегодня
Грязных ведьм он нам прислал /
Сей день урок мне преподал /
Цыганку больше не хочу
Я спрашивать / не заплачу
Я ни гроша / пусть пропадом они все пропадут
И в Некаре пусть без числа на дно пойдут[253].
Согласно комментарию шута, цыганки провозглашают неприкрытую правду и таким образом берут на себя задачу, которую обычно выполняет он сам. Молодые женщины не понимают двойного смысла, который кроется в слове «правда»: предсказание и разоблачение лжи. Так что третья женщина продолжает настаивать на том, чтобы ей сказали, какой у нее будет муж. Предсказание будущего опять оказывается не очень радужным, поэтому она тоже обзывает гадалку «черным чертом»[254]:
По-честному, молиться ты не любишь /
Ленива до того, что встать не можешь /
Спишь до полудня / и не любишь прясть /
А что добудешь – хочешь сразу съесть /
От винопития имеешь красный нос /
И лакомка, которой не дано
От грубой пищи откусить кусок /
Имея слабую такую пасть
Не сможешь мужа ты завоевать[255].
С молодыми мужчинами, которые тоже хотят узнать кое-что относительно своих любовных дел, происходит нечто подобное. Про одного сказали, что он приносит много огорчений своим родителям и душа его исполнена «злого коварства», про другого прозвучало:
Болезнь, которой ты болеешь каждый день /
Зовут падучая большая лень /
Когда работать надо, хворь уж тут как тут:
Набросится, так ноги и замрут /
Отнимутся и руки – вот беда /
Ни с кем и шутки не сыграешь никогда[256].
И это еще не все. Одна крестьянская дочь, которая заработала на рынке довольно много денег, пожелала в отличие от городских дам за деньги узнать что-нибудь о своем будущем супруге. За плату цыганки, как мы это видим также и в других новеллах и пьесах[257], с удовольствием предсказывают радостное будущее и обкрадывают состоятельную клиентку, узнав теперь, где она хранит деньги. Призванный на помощь амтман убеждается скорее в ловкости рук цыганок, нежели в их магических способностях: «Вы ведь набили свои кошельки / с помощью дьявольских умений…»[258] Обвиняемые парировали, что крестьянская дочь посулила им «два бацена» в качестве оплаты за гадание. Прежде чем обратиться к ним, амтман упрекает молодую крестьянку, что она забыла христианское милосердие к бедным в угоду корысти. Жестом «судьи праведного» он берет у нее часть спорных денег, чтобы отдать их на благие цели:
Помочь тебе не в силах я,
Коль ты, как камень, холодна /
Получит деньги всякий сброд /
И лишь потом – простой народ[259].
За то, что ты мне солгала /
И за цыганкою пошла /
Безбожный ищешь ты совет /
Вот
[Ibid.: 106].
[Ibid.: 108].
[Ibid.: 107 ff.].
[Ibid.: 111].
К самым ранним сочинениям такого типа относится фастнахтшпиль «Умный работник» (ок. 1505). См.: [Haas, Stern (Hrsg.) 1989].
[Birck 1598: 116].
[Ibid.: 118].