Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли. Антуан Фабр д'Оливе
идей, прерванных этим необходимым отступлением, и посмотрим каковыми были начала цивилизации у Гиперборейской расы, которой я исключительно занимаюсь.
Вероятно во время, когда эта Раса появилась на земле в формах, весьма приближенных к формам многих животных видов, она могла достаточно продолжительное время пребывать в их среде, несмотря на абсолютное отличие своего происхождения и противоположное направление своей судьбы. Это зависело от того, что свойства людей, даже инстинктивные, находились в дремотном состоянии; две высших сферы души и духа не были нисколько развиты в человеке, и он жил тогда лишь ощущением, постоянно нуждаясь в нем и имея инстинкт только для восприятия без надлежащего к тому внимания. Индивидуализация была единственным средством человека; привлекательность и страх являлись его единственными двигателями, и, в их отстутствие, апатия становилась его обычным состоянием (10).
Но человек не был предназначен жить в самости и одиночестве на земле; он нес в себе принцип общительности и совершенствования, который не может всегда оставаться в статичном положении. Итак, средство, благодаря которому этот принцип должен был быть выведен из летаргии, было дано высшей мудростью своего творца в спутницы человеку. Женщина, с ее отличающейся в очень существенных физических и метафизических моментах организацией, принесла человеку разнородные переживания. Таковым явилось божественное постановление от зарождения вещей, чтобы это универсальное существо, предопределенное нести гармонию в элементы и господствовать над тремя Царствами Естества, получило свои первые импульсы от женщины и поддерживало Любовью свое первоначальное развитие. Любовь, начало всех вещей, должна была стать плодотворным источником цивилизации, произведя, таким образом, противоположные последствия в лице блаженства и страдания, а также столь великое смешение знания и ослепления, добродетелей и пороков.
Итак, принцип жизни и плодовитости в Любви, должен был стать хранителем мира и его законодателем. Глубокая истина, которую ведали древние мудрецы и которая была ясно изложена в их космогониях, приписывала Любви победу над хаосом. Исида и Церера, так часто называемые законодательницами, являлись лишь обожествленным образом женского естества (11), рассматриваемые в качестве живого средоточия, откуда отражалась сама любовь.
Если бы мужчина являлся животным в чистом виде, испытывавшим те же потребности; если бы его спутница, нуждалась в том же, что и он; если бы они были всегда подвержены постоянным приступам своих желаний, одинаково ощущаемых и разделяемых; если бы они, наконец, имели, выражаясь точными понятиями, определенные периоды любовного горения и порыва в пору спаривания; никогда бы человек не стал цивилизованным, будучи далеким от этого. Те же самые ощущения, хоть и происходящие от тех же самых причин, не производят одинаковых последствий в обоих полах, что достойно более пристального внимания. Я прошу читателя остановиться на мгновение силой своего ментального взора на этой почти неуловимой