Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли. Антуан Фабр д'Оливе
Человеческая раса быстро бы регрессировала к своему первоначальному естеству, которое представлялось обворожительной формой его смутному и больному воображению, тогда как, в действительности, не содержала ничего, кроме нестроения и дикости.
Человек, пораженный той же самой болезнью, но более хладнокровный и систематический, едва не привел в действие то, что Руссо оставил в потенции. Он звался Вейсгауптом и был преподавателем в посредственном городке Германии. Охваченный идеями французского философа, он их облачил в таинственные формы иллюминизма и распространял в франкмасонских ложах. Не говоря уже об идее быстроты, с которой это распространение совершилось, настолько люди проворны собирать все, что льстит их страстям. В одно мгновение европейскому обществу стала угрожать неминуемая опасность. Если бы зло не было остановлено, то невозможно сказать до какой степени могли дойти разрушения. Известно, что один из адептов этого разрушительного общества, пораженный на улице ударом молнии и принесенный в обморочном состоянии в дом частного лица, позволил обнаружить у себя текст, содержащий конспиративный план и имена главных заговорщиков. Вопрос стоял ничуть не меньше, как о ниспровержении повсюду престолов и алтарей с тем, чтобы привести всех людей к тому первичному естеству, которое, по учению этих одержимых, всех без различия сделает римскими папами и королями.
Какое чудовищное заблуждение дало Вейсгаупту звание иллюмината! Напротив, он был слепым фанатиком, который, думая из лучших намерений трудиться во благо человеческого рода, толкал этот род в страшную бездну.
Именно потому что я знал, как в восприятии многих посвященных в таинства этого экстравагантного политика читалось описание Золотого века, я хотел разрушить ложную идею, которая могла существовать еще в некоторых головах. Вейсгаупт, подобно Руссо, обладал посредственной эрудицией. Если бы одному и другому были известны истинные традиции, то они должны были бы знать, что идея поместить Золотой век в основание обществ среди людей, лишенных управления и культа, могла казаться правдоподобной только нескольким греческим и латинским поэтам, ибо она пребывала в гармонии с ошибочным мнением их времен. При раскрытии античных мистерий, намного более древних, несомненно, чем мистерии Вейсгаупта, вовсе не нашлось такого блестящего описания, как читалось, но начало космогонии Санхониатона, как известно, представляет картину уж очень разнообразную и сильно затемненную.
Чтобы никто не удивлялся, почему я посвятил достаточно длинное отступление опровержению весьма поверхностной идеи Золотого века, нужно рассмотреть тех людей, которые сегодня наиболее хладнокровно пишут о политике и которые из жалости смеялись, если их обвиняли в симпатии к подобной идеи. Но делая так, они послушны движению, поводом которого она явилась. Если бы Руссо ей не был проникнут, то он не сказал бы в своем Рассуждении о Происхождении Неравенства, что мыслящий человек –