Философическая история Человеческого рода или Человека, рассмотренная в социальном состоянии в своих политических и религиозных взаимоотношениях, во все эпохи и у разных народов земли. Антуан Фабр д'Оливе
и, если бы момент, когда подобное событие произошло впервые, был бы установлен, то заслужил бы почести вечного упоминания. Но он не был установлен. И кто может знать, когда и как, у какого народа и в какой стране он случился? Быть может, несколько раз подряд он был бесплодным, или более того, бесформенный язык, которому он дал рождение, исчез со скромной хижиной, таившей его в себе. Ибо пока в пущей устремленности я направляюсь весь к той самой паре, можно ли сомневаться, что многие поколения могли ускользнуть среди менее значительных событий? Первые шаги, которые делает человек на пути цивилизации, медлительны и тяжелы. Он часто должен начинать те же самые вещи. В целом, Человеческое царство, вне сомнения, нерушимо, сама раса крепка, но индивидуальный человек очень слаб, особенно в своем начале. И тем не менее на нем устанавливаются основания всего строения.
Между тем, как я уже говорил, многие браки образовались одновременно или с малым временным промежутком один от другого сразу в одной стране и в нескольких странах, дав рождение большому числу родов более или менее близких друг к другу, которые шли постепенно своей дорогой и развивались таким же образом, благодаря определившему его провиденциальному воздействию. Эти рода, существование которых я поместил преднамеренно в северной или гиперборейской расе, обитали, следовательно, вокруг северного полюса, и с необходимостью восприняли влияния сурового климата, ибо в нем были обязаны жить. Их привычки, их нравы, их манеры питаться, одеваться, селиться – все несло отпечатки климата; все вокруг них принимало особенный характер. Их жилища напоминали хижины, в которых еще до наших дней живут народы, занимающие самые северные пределы Европы и Азии. Они представляли собой лишь ямы, выкопанные в земле, отверстие которых заделывалось несколькими ветвями, покрытыми кожей. Имя берлоги (de taniere), дошедшее до наших дней, обозначало на примитивном наречии Европы огонь в земле, что доказывает, восходя к отдаленной древности, использование огня, очень быстро прирученного человеческой расой, которой он был столь необходим.
Никакой частный интерес не вносил раздор, никакой предмет распрей или ненависти не мог возникнуть в среде этих родов, ибо главы их, охотники или рыболовы, находили, как легко обеспечить их существование. Глубокий мир царил между ними, сближая их в часы общего досуга, облегчал браки между ними, которые сближали их с каждым днем все больше, соединяя их узами родства, где женщины были первыми в знании и почитании. Власть, которую они хранили в своих дочерях, и преимущество, которое они из этого извлекали, составляли силу и пользу данных связей. Поначалу немой и сведенный к одному знаку язык, став произносимым, благодаря замене, незаметно вылившейся из отклонения голоса, сопровождавшего знак, по тому же знаку довольно быстро распространился. Он был сначала очень бедным, подобно всем наречиям дикарей, но, поскольку количество идей у этих родов являлось очень ограниченным, его хватало для их нужд. Не стоит забывать, что наиболее