В поисках императора. Роберто Пацци
пришлось призвать на помощь весь свой дар убеждения, чтобы успокоить странного визитера. Он рассказал ему о своей последней поездке в Царское Село, об акварелях великой княжны Анастасии, о возможной свадьбе княжны Марии, о великом милосердии царицы, которая пожертвовала свои драгоценности иконе Владимирской Божьей Матери, чудотворной иконе, которая когда-то остановила полчища Та мерлана и принесла победу России.
– А наследник? Наследник что же? – допрашивал увлекшийся Борис.
Когда старший адъютант явился, чтобы поставить подпись на очередной приказ, он увидел, что князь Ипсиланти и сапожник сидят рядом и курят сигары. Князь продолжал рассказывать о царской семье, будто бы только что оставил дворец. Он говорил с Черняевым как со старым другом, сетовал на то, что его величество слишком суров со старшими дочерями, Ольгой и Татьяной, а царица чрезмерно балует Алексея – наследник престола не должен быть изнеженным…
Договорились они на том, что, как только полк прибудет в Петроград, князь пошлет телеграмму в Вахитино и вызовет Бориса к себе.
– Не удивляйтесь, майор, эти люди и есть наша великая империя, – сказал полковник после своему старшему адъютанту, изумленному такой снисходительностью обычно столь сдержанного князя.
Борис вернулся домой совершенно успокоенным и разрешил дочерям пойти посмотреть на солдат, покидающих город, продолжая думать об Ольге и Татьяне, о том, как им, бедняжкам, несладко при таких притеснениях в свои двадцать лет.
– Царь, он тоже понимать должен, молодежь – она молодежь и есть, – приговаривал он, вколачивая гвозди в сапоги Гришки-татарина, мясника.
Преображенский полк выступил маршем на Тобольск в последнее воскресенье февраля.
В Вахитино месяц шел за месяцем без всяких известий, а Борис томился от ожидания и грустнел. Его жена заметила, что каждый день после ужина он стал уходить в мастерскую, откуда слышался стук молотка и его бормотанье. Она попыталась выведать, что за таинственную работу нашел себе муж, но тот не пускал ее внутрь, повторяя снова и снова: «Потерпи, скоро увидишь…»
Однажды вечером, уже в апреле, Борис позвал жену к себе и показал ей пару сапог невиданной красоты. Тр удно было поверить в то, что они были сделаны этими самыми руками. Белые с красным кантом, головки у гвоздиков золоченые, а подковы и носочки – серебряные. Борис увидал их в книжке своего младшего сына: на картинке верхом на лошади сидел какой-то важный барин, по всему видать царь или король, и на нем были в точности такие сапоги.
– Андрюха, прочти-ка мне вслух, что тут написано, – попросил он сына, тыкая пальцем в подпись под картинкой.
– На-по-ле-он в Ва-тер-лоо.
Анна, увидев сапоги, так и обмерла, округлив глаза:
– Да ты ли их сделал? Для кого? На кого ж такую красоту надеть можно?
– На государя-батюшку, на кого ж еще.
На следующий день ожил телеграф и вахитинский почтмейстер напряг глаза, чтобы рассмотреть, что написано на узеньких полосках голубой бумаги: «Царь конвоем Тобольске тчк Республика