Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования. Коллектив авторов
приходит человек иногда поневоле, а подлым становится всегда добровольно. Презрение знатного подлеца к добрым людям низкого состояния есть зрелище, унижающее человечество»[406]. Литература XVIII в. – начиная, конечно же, с хрестоматийного фонвизинского «Недоросля» – изобилует образами «злонравных» дворян, которые не соответствуют по моральным качествам своему формальному, обязывающему статусу. Существование подобных «злонравных» дворян было очевидным вызовом тому взгляду на социальную структуру, о которой мы говорим; с другой стороны, предполагалось, что под воздействием общественного презрения такие «злодеи», благодаря особому коллективному этосу дворянства, исправятся.
В «Недоросле» положительный персонаж Правдин прибывает для того, чтобы изъять имение Простаковых и наказать их за безнравственность. Однако Правдин вовсе не является «правительственным чиновником» (такое определение, до сих пор кочующее по разного рода справочникам и школьным сочинениям, почерпнуто, возможно, из разбора «Недоросля» В. О. Ключевским, который безапелляционно – и ошибочно! – назвал Правдина «чиновником»[407]); Правдин – это дворянин того же уезда, что и Простаковы, участвующий в созданном реформами Екатерины II дворянском самоуправлении. Его появление – это не вмешательство «сильной руки» государства, а вразумление добродетельными дворянами тех членов корпорации, которые не выказывают соответствующих качеств. Финальное изъятие имений Простаковой в опеку – это и есть демонстрация того, как партнерство дворянской корпорации и монаршей власти (представленной упоминаемым несколько раз «наместником») карает «злонравных» представителей дворянства. «Вот злонравия достойные плоды!» – восклицает Стародум в финале пьесы, и относится эта фраза не только к отношениям между Митрофаном и Простаковой, но, пожалуй, и к «злонравным» дворянам вообще.
Аналогичную мысль выражал А. П. Сумароков в сатире «О благородстве» (1771)[408]:
Какое барина различье с мужиком?
И тот, и тот – земли одушевленный ком.
А если не ясняй ум барский мужикова,
Так я различия не вижу никакого.
Г. П. Макогоненко усматривал различие между «крепостническим» подходом Сумарокова и «демократичным» подходом Фонвизина[409]. Однако признание равенства людей от рождения и необходимости особой образованности дворян было общим местом публицистики второй половины XVIII в., вполне созвучной церковной проповеди. Например, анонимный автор стихотворения «Плод воспитания и вояжа Г***, им самим написанный», напечатанного в журнале «Ни то ни сио», насмехался над необразованным дворянином:
На свет сей всех равно изводит нас природа
Нагими как дворян, людей так средня рода.
Так, думаю, и я родился наг на свет,
И не было на мне сорочки и манжет,
В которую меня уж после нарядили,
И от простых детей нарядом отделили[410].
Далее
Говоря о Простаковых, Ключевский замечал, что «автор взял их на время для показа из-под полицейского надзора, куда и поспешил возвратить их в конце пьесы при содействии чиновника Правдина, который и принял их в казенную опеку с их деревнями» (
Ни то ни сио в прозе и стихах, ежесубботное издание 1769 года. Объявление цены. Всяк, кто пожалует без денежки алтын, тому ни То ни Сио дадут листок один. СПб., 1769. С. 81.