Границы и маркеры социальной стратификации России XVII–XX вв. Векторы исследования. Коллектив авторов
ныне мы равны, но только то забыли.
Богатство, ложна честь и прочим тьма страстей,
Блаженству нашему толико есть сетей!
Всем одинакия иметь ко щастью правы,
Вот смертных равенства суть истинны уставы.
Автор «Письма» сравнивает «грубых жителей прекраснейших долин» с горожанами. Это вовсе не идиллические пастушки из эклог, которые только «рыдают и грустят играючи в свирель». Нет: посреди морозов и жары ни Петруха, ни Мирон (оба имени, очевидно, должны указывать на аутентичность персонажей российскому контексту, в противовес персонажам эклог, на принадлежность к реальному российскому крестьянству) не унывают и не жалуются на судьбу:
Спокойство, сладкий сон, здоровье, крепость, сила,
Плоды, которыми их бедность наградила.
Петруха и Мирон противопоставлены городскому ловеласу Дамису, занимающему, очевидно, более высокое место в социальной иерархии. Дамис дарит красавицам дорогие подарки, однако «являет пламень свой, лишь только в песнях видим» (здесь автор более чем прозрачно намекает на импотенцию). Мирон же пленяет свою избранницу без всяких подарков. Животные не жалуются на существование других «родов», заключает автор:
Какая ж нужда мне в утехах днесь моих
Еще утех желать и быть хотеть блаженней?
Утехи лучше ль те, которы драгоценней?
Последний аргумент, который автор адресует себе от лица своих критиков, – вопрос о том, можно ли считать счастливым нищего, просящего милостыню на улице; очевидно, в данном случае нищие фигурируют как самый низший слой социальной структуры. Нищего, конечно, счастливым считать невозможно, однако автор добавляет:
Все состояния свои беды имеют;
И вихри пагубны повсюду бурей веют. <…>
Достойный часто благ не видит ни откуду;
Нещастие везде и щастие повсюду.
Стихотворение завершается обращением к тому же сюжету о Крезе и Ире, который мы упоминали выше в связи с творчеством Олешева.
Итак, «Письмо о равенстве человеческих состояний» фиксирует одновременно два альтернативных аргумента о равенстве, утверждающих возможность преодоления форм социальной стратификации: принципиальное равенство, основанное на компенсаторном принципе (разные страты наделены возможностями, которые компенсируют невыгоды их положения, например – по мнению автора «Письма» – сексуальное здоровье компенсирует бедность крестьян), и равенство людей перед судьбой, способной обратить любого Креза в Ира.
Об этом же говорит и А. Н. Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву» (глава «Едрово»). Здесь речь идет о встрече путешественника с крестьянками, моющими белье: «Все они были в праздничной одежде, шеи голыя, ноги босыя, локти наруже, платье, заткнутое спереди за пояс, рубахи белыя, взоры веселые, здоровье на щеках начертанное. Приятности, загрубевшия хотя, от зноя и холода, но прелестны без покрова хитрости; красота юности в полном блеске, в устах улыбка, или смех сердечной; а от него виден становился ряд зубов, белее чистейшей слоновой кости. Зубы, которые бы щеголих с