Вероника Спидвелл. Опасное предприятие. Деанна Рэйборн
леди Велли. Я не люблю церемониться, как вы уже и сами, несомненно, поняли.
– Вы любовались птицами, – сказала я, чтобы завязать беседу. Я указала на клетку, в которой попугайчики-неразлучники леди Корделии, Кратет и Гиппархия, неразборчиво болтали, глядя на нас.
– Милые создания, – сказала леди Веллингтония. – Но они ни на минуту не прекращают этот адский шум. Я как раз собиралась открыть клетку и запустить туда кошку. Или это жестоко? Может быть, стоит просто их задушить и разом покончить с этим?
Я не знала, что ответить, но мне на помощь пришел Стокер.
– Добрый вечер, леди Велли, – сказал он, галантно склонившись к ее руке. Он коснулся руки губами, и старая дама жеманно улыбнулась.
Затем она подставила ему напудренную щеку.
– Привет, мой мальчик. Поцелуй старушку, теперь в другую и еще пожми мне руку, как ты умеешь.
Стокер подчинился, а затем отошел, улыбаясь.
– Рад снова видеть вас, леди Велли.
– Ах ты проказник, – сказала она, постучав его веером по костяшкам пальцев. – Мы не виделись больше шести месяцев. Мне нравится твой новый питомец, – добавила она, кивнув в мою сторону.
Стокер прыснул, а я больно ткнула его под ребра.
– Ну все, хватит, – сказала я и повернулась к леди Веллингтонии.
– Мы со Стокером вместе работаем над проектом его светлости – открыть в Бельведере музей, доступный для публики, – сказала я ей.
Она закатила глаза.
– Какая бесславная идея. Кому нужно, чтобы публика шаталась по саду, разбрасывая повсюду обертки от сладостей, пустые бутылки и бог знает какой еще мусор?
– Вы не считаете, что у людей должен быть доступ к экспонатам, представляющим достижения человеческого ума: собраниям искусства и результатам исследований?
На ее губах заиграла легкая улыбка.
– Думаете, простого человека волнуют подобные вещи? Нет, дитя. Ему нужны полный живот, теплые ноги и крепкая крыша над головой. Но мне нравится ваш идеализм. Это очень обаятельно, только обещайте от него избавиться к тридцати годам. Женщина за тридцать не может позволить себе быть идеалисткой.
– Мне кажется, это очень цинично, – ответила я.
Она скорчила гримасу.
– Стокер, девочка считает меня циничной.
Стокер спокойно взглянул на нее.
– Девочка будет думать о вас еще хуже, когда познакомится с вами поближе.
Я замерла от такой грубости, но леди Веллингтония запрокинула голову и громко рассмеялась.
– А теперь пойдем к ужину, потому что, если я сяду в одно из этих нелепых кресел, боюсь, уже не встану, – сказала она, строго взглянув на низкие кресла, и повернулась ко мне.
– В мое время кресла делались не для удобства. У них было одно предназначение – чтобы зад не касался пола, вот и все. Хорошо, что Корделии здесь нет. Она милая девочка, но мигом лишилась бы чувств, если бы услышала, что я в приличном обществе употребляю слово «зад». Знаете, это основное преимущество