История довоенного Донбасса в символах. Точки. Иван Калашников
заметь Артём, думал я о ней почти постоянно. И чем дальше влез, тем ближе вылез. То есть, думал подстраховаться даже, но, во-первых, дурость то была, а во-вторых, дел по горло набралось: бабки из бюджета области потратить, которые мне Иудович в качестве аванса вручил, то-сё, пятое-десятое…
Я тогда впервые за несколько лет почувствовал то, чего очень долго до этого мне только во время рыгачки в голову прийти могло: уважение к бабе, то есть к женщине.
На Тамару все, включая меня и Миху, смотрели как на товар подходящий, она при этом так сладенько всем улыбалась, мне казалось, один я вижу, – улыбаться ей в западло, приходится улыбаться, а дальше ведь придётся не только улыбаться, ещё и ноги раздвинуть придётся для хуя немецкого…
Оказалось, не один я так думал…
VIII
Мне двадцать один год стукнул, как раз когда все по Америке убивались: и как у них неграм хорошо, и как у них с правами человека дела обстоят отлично, а совершеннолетие у них наступает как раз в двадцать один год, – и масть как попёрла! Меня ведь после смерти батиной полусиротой считали, теперь удивляюсь, как мне, сироте, из жалости никто виллу на Канарах не отписал. Кредитные карточки дарить модно было, – у меня их столько набралось, хоть стены в сортире обклеивай.
Но самый путёвый подарок, как мне тогда казалось, да и сейчас кажется, мне подарил Паша Бродский. Мы в каком-то кабаке сидели, я – студент ещё, блядь, школяр, – рисуюсь перед ним: у меня тачка с сигнализацией, два мобильника с экранчиками, часы «Ролекс», зажигался «Зиппо» с бриллиантами.
Паша слушает, яблоко жуёт, то есть не слышал вроде ни хера, щекой только дёрнул: подарки, блядь! А потом снимает с себя кобуру такую офигенную, наплечную, со специальными противовесами, а в ней – «Магнум»-сорокапятка, дура такая здоровая, что при выстреле можно палец вывихнуть, если не знаешь, как держать. И надевает он эту кобуру на меня, с днём рождения, мол, тебя, Рубен. И уходит. А я сижу, ни жив, не помер, офигевший, зашуганный, за соседним столиком двое мусоров из прокуратуры одну шлюху по очереди лапают. Такой вот стрёмный подарочек.
Потом оказалось – далеко не повседневная вещь. Так, пострелять на природе время от времени, и обратно положить – в самый раз. Ну, сейчас-то ствол тот на полке редко когда лежит…
О приезде Гейгера я мог бы вообще не вспомнить. Товарищи из обкома, то есть из облисполкома занервничали раньше всех, звонками беспокоить начали. Тамара у них под контролем была, но уж если я её нашёл, то должен довести дело до конца. То есть, до конца фашиста Гейгера.
А по городу такую пургу мести начали! О шлюхе для фашиста уже в очередях на базаре знали, обсуждали эту актуальную проблему: понравится ли Гейгеру наша родина, или в Казахстан поедет? Я в лифте к Михе на этаж поднимался, со мной – две бабульки. Одна говорит: «Слыхали? Вроде дочка мэра послу из Швеции приглянулась!» Вторая: «И не дочка мэра, а дочка губернатора. И не послу, а министру обороны. И не Швеции, а Финляндии».
Информированный у нас народ,