Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 2. Сборник
их девушкам. Костюмы были привезены из Ясной Поляны.
Лев Николаевич был очень доволен исполнением своей пьесы. Я была бесконечно счастлива, когда получила похвалу из уст самого Льва Николаевича, что я даю настоящую деревенскую девку. Лев Николаевич окрылил и поддерживал меня в моем стремлении придать характерность роли Акулины – дать ее тупой и грубой, в то же время дать оправдание ее животной тупости, ее минутами почти звериной жестокости, которая могла родиться в придушенной атмосфере темноты и забитости.
И так во все время подготовки этой пьесы мне пришлось с ним встречаться на репетициях и беседовать, нет, вернее – слушать и впитывать его слова, его указания, потому что они были всегда глубоки, всегда ярки и необычайны.
Года через два мой отец, Николай Игнатьевич Музиль, ездил к Льву Николаевичу в Ясную Поляну, так как Лев Николаевич обещал отцу пьесу для его бенефиса. Эта пьеса была «Живой труп». Но она оказалась еще неготовой, и отцу не пришлось ее поставить[214].
Я помню, как я была счастлива и горда, когда по возвращении из Ясной Поляны отец рассказывал о том, как он был у Льва Николаевича и как он его спросил:
– Ну, а что моя Акулина? Много ли она играет и как ее успехи?
Толстой был очень доволен, когда узнал, что Акулина вышла замуж за Никиту (И. А. Рыжова), и просил нам передать свое поздравление, пожелания нам счастья как в личной жизни, а также и на сцене.
Теперь, глядя на портрет Льва Николаевича, вспоминается день чтения пьесы, его необычайное мастерство не только гениального писателя, но и чтеца. Исключительное богатство интонаций, необыкновенная простота и образность речи, четкость, с которой он вычерчивал характеры его живых, настоящих крестьян.
К. С. Станиславский
Знакомство с Л. Н. Толстым
Приблизительно в это время ‹1893 г.› наш любительский кружок, Общество искусства и литературы, играл несколько спектаклей в Туле. Репетиции и другие приготовления к нашим гастролям происходили там же, в гостеприимном доме Николая Васильевича Давыдова, близкого друга Льва Николаевича Толстого. Временно вся жизнь его дома приспособилась к театральным требованиям. В промежутках между репетициями происходили шумные обеды, во время которых одна веселая шутка сменялась другой. Сам, уже немолодой, хозяин превратился в школьника.
Однажды, в разгар веселья, в передней показалась фигура человека в крестьянском тулупе. Вскоре в столовую вошел старик с длинной бородой, в валенках и серой блузе, подпоясанной ремнем. Его встретили общим радостным восклицанием. В первую минуту я не понял, что это был Л. Н. Толстой[215]. Ни одна фотография, ни даже писанные с него портреты не могут передать того впечатления, которое получалось от его живого лица и фигуры. Разве можно передать на бумаге или холсте глаза Л. Н. Толстого, которые пронизывали душу и точно зондировали ее! Это были глаза то острые, колючие, то мягкие, солнечные. Когда Толстой приглядывался к человеку, он становился неподвижным, сосредоточенным,
Драма «Живой труп» в то время существовала только в замысле. Ср. дневниковую запись 1897 г.: «Вчера… целый день складывалась драма-комедия «Труп» (
Знакомство Станиславского с Толстым состоялось 31 октября 1893 г.