Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 2. Сборник
мая – начало июня 1905 г.
По поводу просьбы артиста Артемьева и его товарищей о том, чтобы Л. Н. написал пьесу, с которой они могли бы ходить по русским деревням, давая ее в амбарах и проч., Л. Н. заметил:
– У меня сомнение относительно нашего искусства для народа. Не нам его учить. Он сам должен создать свое искусство[229].
– Но ведь вот, например, ваши народные рассказы они ценят.
– Да, но это я от них взял и им же отдал. Но скажу вам еще, что ведь сам я тоже частичка народа. Чего я не выношу – это желания интеллигенции поучать народ.
Июль 1906 г.
Л. Н. – Достоевский, да – это писатель большой. Не то что писатель большой, а сердце у него большое. Глубокий он. У меня никогда к нему не переставало уважение.
На вопрос, какое из произведений Достоевского он считает лучшим, Л. Н. сказал:
– Я думаю, что «Мертвый дом» лучшее, потому что цельное в художественном отношении[230]. А «Идиот» – прекрасно начало, а потом идет ужасная каша. И так во всех почти его произведениях.
Июль 1906 г.
По поводу своей статьи «О значении русской революции», во время ее писания[231], Л. Н. сказал мне:
– В конце все путаюсь: недостаточно ясно. Я пережил это «красноречие» в заключениях, но хочется закончить просто, но ясно.
– А вы теперь против того, чтобы обрабатывать конец статьи в сильное резюмирующее заключение?
– Да, да, к этому уже слишком привыкли. Знаете, как чувствуешь, читая, когда приближаешься к концу статьи: вот-вот сейчас начнется великолепный заключительный аккорд. Этого совсем не нужно, а чтобы все было ровно и одинаково хорошо, на каком месте, в середине ли, в конце ли, ни оборвать чтение.
Лето 1907 г.
Л. Н. – Не могу теперь заниматься художественным писанием. Чуткость, впечатлительность обострились. Материал в воспоминаниях есть. Но – совестно. Ну, представьте себе, начнешь писать: «Иван Иванович лежал на постели…» Никакого не было Ивана Ивановича. Совестно.
Июль 1907 г.
Лев Николаевич вошел и сказал:
– Сейчас прочел драму Наживина «В долине скорби»[232]. Нехорошо. Он спешит сам определить, что хорошо, что дурно. А читателю это не нравится. Читателю надо самому предоставить судить об этом. Из самого рассказа должно быть видно, что добро, что зло.
Сентябрь 1907 г.
Когда Л. Н. писал свое «Прощальное обращение для ясенковских парней»[233], он, как всегда со всякой своей письменной работой, исправлял ее, переделывал, оставался всем недоволен и опять и опять начинал писать сначала. Так как в это самое время для него накопился целый ряд домашних неприятностей, то, видя его утомление, я как-то заметил ему, что нет надобности так тщательно обрабатывать это обращение для наших парней, так как эти несколько человек и так поймут и будут благодарны за него. Он мне ответил:
– Нет, это так же важно, что пять тысяч человек или пять человек будут читать. Это – общение с человеческой душой.
Конец
Проблема взаимоотношений народного искусства (фольклора) и искусства и литературы для народа постоянно занимала Толстого, начиная с первых же шагов его творческой работы (см. дневниковую запись от апреля – мая 1851 г. –
Имеются в виду «Записки из Мертвого дома» Ф. М. Достоевского, которые Толстой особо выделял в литературе XIX в., отмечая их новаторский характер и глубокое нравственное содержание. Первый его отзыв о Достоевском связан с «Записками из Мертвого дома» (письмо к А. А. Толстой от 22 февраля 1862 г. –
Над статьей «О значении русской революции» Толстой работал с февраля по октябрь 1906 г.
Статья Толстого «Любите друг друга (обращение к кружку молодежи)». Впервые опубликована в изд. «Посредник» (М., 1909). Летом 1907 г. Чертков, живя близ деревни Ясенки, устраивал у себя собрания местной крестьянской молодежи, к которой и обратился Толстой.