Легенда о Мантикоре. Пропащая душа. Илона Ивашкевич
она полоснула себя по рёбрам и кинула нож Эуре. Клинок, заскользив по гладким камням, остановился у ног девушки.
– Считай, что боги благосклонны к тебе сегодня. Это тебе подарок. Хороший пайкорский нож немало стоит, – прошептала женщина, медленно оседая на пол. На её боку расплывалось алое пятно.
– Эура? – Радэк показался из-за дверей так же тихо, как и пять минут назад скрылся. Увидев лежащую в луже крови пайкорку, он замер. – Что здесь произошло?
– Она сама себя… Ножом…. Это не я… – Начала оправдываться Эура.
Мужчина недоверчиво прищурился, но промолчал. Его люди вытащили из комнаты носилки, наскоро сколоченные из двух копий и шерстяного плаща. На носилках, накрытых плащом Радэка, лежала женщина. Между тем, к беглецам присоединились ещё двое: седой крепкий мужчина и безусый юноша с голубыми глазами.
Далеко уйти от покоев леди Беатриче беглецы не успели. Хозяева подземелий скоро обнаружили, что двумя пайкорскими душами в этом мире стало меньше, а едва живая красавица, лежащая на пороге опустевших покоев, указала тонким пальчиком в сторону коридора, в котором скрылись беглецы.
Приближающийся стук каблуков возвестил о том, что погоня близко. Прячась от пайкорской стражи, беглецы укрылись в пустой каморке под лестницей. Стояли не дыша, прижавшись друг к другу в тесной подсобке, словно селёдки в бочке, пока мимо, гремя копьями, пробегала охрана. В таких клетушках хранились ведра, метлы и мешки с песком, чтобы посыпать дорогу на стенах, когда снег заносил укрепления или рыжие камни покрывала корка льда. Сквозь щели между досками хлипкой двери были видны коридор, масляный светильник, прибитый к противоположной стене, стражу в чёрных адамантовых доспехах пробежавшую мимо.
– Куда дальше? – Прошептала Эура, с трудом дыша, когда звуки погони стихли.
– Вперёд, за ними. Им нужно время, чтобы перекрыть коридоры в этой части подземелий.
– Минут пять шесть не больше, – проворчал Миран, тот самый мужчина, что присоединился к ним в покоях Беаты. – И у нас минут десять, пока они поймут, что мы остались позади.
– То есть жить нам осталось полчаса,– заметила Эура. – Мы не сможем прорваться наружу. К тому же, у нас на руках трое раненых и полумертвая госпожа. Если учесть, что мы уже часа два как ползаем по подземельям, пайкоры успели усилить охрану на воротах и перекрыть все туннели, ведущие к выходу. Сейчас они просто прочёсывают коридор за коридором.… Как хозяин собаку в поисках блох.… Как же умирать-то не хочется…
–Никому не хочется. Должен быть выход, – прохрипел Славко, худой юноша с задумчивым взглядом поэта. Одухотворённое лицо и вид эфемерного неземного существа не мешал ему тяжело дышать уткнувшись в грудь Эуры.
В каморке, где пряталось пятнадцать человек, едва хватало места для десятерых. Славко стоял, прижавшись к Эуре, вытянув длинные худые руки по швам. В спину ему сопел Миран. Низкорослому Мирану было совсем туго: курчавая седая борода лезла в нос и он тяжело дышал, упёршись в поясницу парня.
– Выход один: прорываться, –