Легенда о Мантикоре. Пропащая душа. Илона Ивашкевич
к мраморной арке портала. Портал видимо служил проходом в другую часть подземелий. Мост давно обвалился, лишь белые мраморные колонны торчали из бездны поломанными зубами. Две стороны провала соединяли узкие длинные подвесные мосты, переброшенные через пропасть.
– Вот здесь мы и сдохнем…. – Проговорила Эура, осматривая столбы, к которым были привязаны канаты. – В отличие от пайкорских коридоров здесь простора хватит и для лучников и для копейщиков…
– Не сдохнем, если поторопимся, – пожал плечами Славко, ступая на покачивающийся мостик. Арбалетный болт пролетел мимо, задев опереньем хлипкие доски.
– Бегом! Живо! – Скомандовал Радэк.
И они побежали…. по старым доскам, белым от дождей и извести; доскам, нанизанным на канаты, словно кости позвоночника гигантского диковинного животного. Им вслед, свистя опереньем, летели арбалетные болты. Мостик трещал, стонал и раскачивался, норовя перевернуться. Когда последний ступил на площадку перед порталом, он обвалился, обрушивая в пропасть гнилые деревяшки. Радэк бросил взгляд на носилки. Покрывало чуть поднималось, давая понять, что женщина ещё дышит.
Пайкоры уже бежали к ним по узким тропинкам, мостам и мостикам, деревянным лесами и дорожкам, тоннелям и переходам.
Совет Клана собрался под утро. Старейшины, уважаемые командиры пайкорских отрядов шёпотом переговариваясь восседали на покрытой шкурами полукруглой скамье. Перед ними в центре алого блестящего свежей краской круга сидели трое: красивая женщина с кошачьими глазами, мужчина лет тридцати в алой тунике и испуганный парень лет двадцати. Обычные же пайкоры толпились у стен, наваливались на перила галереи, огибавшей круглый зал на высоте в три человеческих роста, или теснились в дверях. Пленники часто бежали из клеток, не желая мириться с судьбой раба, но впервые им удалось покинуть пайкорские подземелья.
Участь несчастных пайкоров, чьи судьбы пересеклись в эту ночь с той, которую позже назовут Эуристой Мантикорой, уже была решена. Охранников отправили в шахты, лекарь залечивал раны у себя в комнатке, костеря нерасторопную стражу и помощника, умудрившегося проворонить сумку и тунику. Помощник стоически переносил упрёки, пока старик, кряхтя, перебинтовал ему голову: отправляться вслед за неудачливой охраной в сырые шахты ему не хотелось.
Совету оставалось решить, что делать с сидящей в центре зала троицей. Муж Джайры, высокий худощавый, но все ещё крепкий мужчина сидел, положив вытянутые ноги на согнувшегося раба. На коленях его лежала книга. Стоящий рядом помощник держал наготове чернильницу и бронзовое перо.
– Почтенный Джард, – разнёсся в пещере властный лишенный эмоций голос, чтобы, многократно отразившись под высокими сводами комнаты, исчезнуть, затеряться в бахроме свисающих с потолка сталактитов. – Совет желает слышать тебя.
Мужчина поднялся и распрямил плечи, сжав зубы от боли: ночь, проведённая в тёплой компании жрецов пайкорской богини правосудия, оставила на его спине новые шрамы, сломанные