Жизнь волшебника. Александр Гордеев
улице прохладно. Они садятся на знакомую стылую скамейку. Никакого продолжения у его
исповеди нет, и потому лучше говорить о том, что полегче. Сообщать Смугляне о найденной
квартире не хочется, но она всерьёз озабочена тем, как и куда он приткнулся. Нина просто грызёт
ногти, думая, как решить его проблему.
– А может быть, тебе устроиться в наше общежитие? У меня тут есть знакомые, хорошие
ребята, художники…
– Да ладно, успокойся, – признаётся, наконец, Роман, – я уже приткнулся, приютили…
Тут же он предупредительно сообщает ей о странностях и строгости необычной хозяйки.
– А можно взглянуть на эту квартиру? – тем не менее вроде как и участливо, и заботливо, и
покровительственно просит Смугляна.
«Ай-я-яй, да какие же мы всё-таки непосредственные-то», – с издёвкой думает Роман.
– Зачем? – пожав плечами, спрашивает он. – Это не интересно.
Нина больше не настаивает, однако, чем дольше они потом сидят и зябнут, тем чаще Роман и
сам подумывает о том, почему бы им и в самом деле не пойти и не испытать дугообразную
хозяйкину, должно быть, очень тёплую постель? А уж наутро и распрощаться, наконец. Конечно,
реакцию старухи трудно даже предсказать, но идти-то больше некуда…
Хозяйка, открыв дверь и обнаружив уже двух квартирантов, оторопело отступает в сторону.
Роман поспешно предупреждает, что это всего лишь гостья и что вскоре она уйдёт. Старуха в
раздумье отквашивает губу и вдруг решительно требует у обоих документы, отчего у Романа тут же
отлетает всякое сомнение в реальности её милицейского стажа. Теперь в прострации оказывается
Смугляна, не имеющая с собой никакого докуомента, объясняющего её. Роман же роется в своём
чемодане и находит там паспорт, заботливо положенный женой. Бывшая сыщица мгновенно
устанавливает, что татарка Нина – это явно не «Ирина Ивановна Мерцалова» из графы «семейное
положение». Увидев дряблую ироническую улыбочку хозяйки, Роман мысленно уже прощается с
этой странной жилплощадью, однако старуха вдруг приглашает их за стол и, уж чего совсем нельзя
было ожидать, уже с первыми глотками чая предлагает Нине остаться на ночь.
– А вообще-то, – уже в конце чаепития вдруг опять же ни с того ни с сего объявляет она, – ты
тоже можешь жить у меня.
Роману кажется, что хозяйка его предаёт. Да лучше она бы, напротив, попросила Смугляну уйти,
а так ведь выходит, что она, сама того не понимая, соединяет их.
Ночью покладистость хозяйки, от которой обоим любовникам уже не по себе, несколько
объясняется. В длинном ночном разговоре с Ниной возникает пауза, и тут-то Роман вдруг
чувствует такую звенящую тишину, словно в комнате работает некая всасывающая звуковая губка.
Он осторожно отстраняет занавеску и в порции света от уличного фонаря видит, что старуха,
приподнявшись на локте, держит ладошку локатором около уха. Глаза