Жизнь волшебника. Александр Гордеев
если уж ты сегодня влип, то расскажи, пожалуйста, о себе сам, – видя его заминку, говорит
Ирэн, – теперь-то они уж точно меня в покое не оставят. А я ещё чего-нибудь перевру.
Её дерзость и уверенность потрясают – уж не узнала ли она его? Уж не продолжает ли
посмеиваться над ним, как в детстве? Конечно, исполнять роль какого-то её действующего
кавалера не особенно приятно, но и разоблачаться пока что не хочется. Причём разоблачение его
тоже будет не простым, а в квадрате. Во-первых, это станет разоблачением перед родителями в
якобы долгих отношениях с их дочерью, а во-вторых, разоблачением сразу перед всеми в том, что
он, оказывается, их давний знакомец. Хотя так ли важно теперь их прежнее знакомство? Эта
встреча могла произойти и сама по себе. Как бы там ни было, но вопрос о работе, где не надо
ничего придумывать – это как палочка выручалочка. Выложив всё о своих делах на заводе, Роман
рассказывает о службе в армии, никак не понимая, почему даже его рассказ про армию, обычно
скучный для посторонних, воспринимается здесь с таким вниманием. В этой пристальности
внимания видится даже подвох: ведь он же совсем для них чужой. Трудно поверить в то, что тебя
тут как будто ждали давным-давно.
– А родители твои кто? – интересуется Иван Степанович.
– Можно сказать, крестьяне, – уже чуть напряжённей отвечает Роман, чуя приближение
возможной развязки.
– Живут в селе?
– Ага, в селе.
– А как оно называется?
У Романа перехватывает дыхание – вот и всё! Но назвать какое-нибудь другое село нельзя – это
похоже на предательство. Он вздыхает, обречённо качает головой и, вздохнув, сообщает:
– Пылёвка…
– О! – обрадованно восклицает Иван Степанович, оглянувшись на жену. – Так это там, где
сестра твоя живёт.
– Из Пылёвки… Роман… – произносит Тамара Максимовна.
Теперь она вглядывается, просто впившись в него взглядом. И Роман, уже словно открываясь,
смотрит на неё с улыбкой – да я это, Тамара Максимовна, я. Ну, изобличили, что поделаешь… Она
всматривается в него, наверное, целую минуту, не замечая, что её рот открывается от удивления
всё шире. Кажется, она видит, как в этом незнакомом молодом человеке, сидящем напротив,
медленно проявляются знакомые черты.
– Тот самый мальчик? Ромка? – спрашивает Тамара Максимовна, но больше, кажется, сама
себя. – Ого-го, смотри-ка, в какого гренадёра вымахал… Ваня, – тут же дрогнувшим голосом
продолжает она, повернувшись к мужу, – ты скажешь, что такого не бывает… Что такое
показывают лишь в кино. Но ведь они познакомились ещё детьми. Так же, как и мы с тобой… А
теперь, оказывается, снова вместе…
– Ну и что тут такого? – говорит Иван Степанович, но, пожалуй, лишь для того, чтобы тоже
скрыть своё удивление.
– А-а…, – обиженно машет на него Тамара Максимовна, –