В надежде на лучшее прошлое. Нина Халикова
и не готов обменять свою давно устоявшуюся жизнь, пусть и пресную семейную, на сомнительные прелести Марины Елецкой.
– Олег, о чем ты думаешь? Ты думаешь о ней?
– О ком? – вздрогнул Олег Васильевич, испугавшись, что она прочла его мысли.
– О жене.
– Дура, – сорвалось с его обычно вежливого языка. – Извини, – тут же спохватился он, – нет, я думал не о жене.
– А о чем? О другой женщине? – завелась Марина.
– Послушай, Мара, у меня нет других женщин, кроме тебя, а с женой я не сплю уже много лет. Я однолюб, и, кроме тебя, мне никто не нужен. И не забывай, пожалуйста, о моем возрасте. Я твой старый и верный пес. Меня, кроме охоты и работы, ничто уже не забавляет. Так что оставь ты в покое хоть мои мысли. Они принадлежат лично мне. Они моя собственность, которую я оберегаю от всех людей, и я не желаю ими делиться. Понимаешь, какая штука?
В ней поднялось чувство ужасной неловкости, которое наступает после невольно допущенной грубости или бестактности. Жалобно заныла душа, точно просила о помощи. Если они сейчас разойдутся, не поговорив, не объяснившись, душа еще долго будет скулить от неизвестности. Марина не могла и не хотела отпускать его просто так, она жаждала его слов, пусть неприятных. Это лучше, чем ничего.
– Что с нами будет дальше, Олежек?
– Мариночка, где мне знать? Я ведь не пророк Илия. Поживем – увидим.
Она выглядела глуповато, но ей непременно хотелось заставить его говорить об этом.
– Я знаю, ты сейчас ты спешишь к своей жене, – она снова попыталась начать неприятную сцену, которой он старался избежать.
– Мариночка, не ревнуй меня, умоляю. Я слишком стар для всех этих страстей и страстишек, и охоту на медведя и уточек люблю больше женщин. Правда, на свете есть одна женщина, которой я сильно интересуюсь, – это ты. Помимо жены, у меня есть двое детей, которых я должен ведь как-никак поднять и поставить на ноги. К ним я могу спешить? Это не возбраняется? – сказал Олег Васильевич, а про себя подумал: «Простите, ребятки мои, что ваш отец бессовестно спекулирует вами, но ситуация, к сожалению, обязывает».
– Какие дети, Олег, им ведь скоро по тридцать лет будет.
– А вот это вас, Марина Андреевна, совершенно не касается. В начале нашей встречи я тебя предупреждал, что свободен только до шести, ты на это с радостью согласилась. Сейчас половина седьмого, а я до сих пор здесь из-за того, что ты никак не закончишь одеваться. Что происходит, Марина? – все еще стараясь быть вежливым, сказал Олег Васильевич.
– Это у меня двое маленьких детей, и сейчас они дома одни, а я при этом не смотрю на часы.
– Напрасно вы этого не делаете, мамаша.
– Ты просто самовлюбленный наглец, – не сдержалась Марина, – ты используешь всех исключительно для своей радости и удовольствия. Это безнравственно. Ты меня раздражаешь своими низменными принципами, – она почти кричала.
В комнату, где еще стоял пьянящий запах