Похититель императоров. Владимир Шигин
темы. Народу всегда в сенях было не протолкнуться, но, как это, ни странно, всем хватало места и поесть, и поспать.
В целом штаб Главной армии, при ближайшем рассмотрении оказался настоящей «банкой с пауками». Первым из «пауков» был Беннигсен, все еще не терявший надежду когда-нибудь свалить Кутузова и самому стать главнокомандующим. Беннигсен всюду кричал о дряхлости главнокомандующего, хотя сам был ровесником Кутузова. К Беннигсену примыкали родственники царя, молодые, но ядовитые генералы – герцог Вюртембергский и принц Ольденбургский. Отдельную партию представлял мой новый знакомец сэр Роберт Вильсон, имевший непонятно зачем некие полномочия от Александра Первого. Вильсон был ганноверцем по происхождению, а значит земляком Беннигсена, и в чем-то его единомышленник. Свою линию гнул и, оказавшийся не у дел, и московский губернатор Ростопчин, живший здесь же при штабе. С Кутузовым они на дух не переносили друг друга. Сам себе на уме был и внешне доброжелательный, но всегда державший камень за пазухой, самолюбивый и злой на язык Ермолов.
Мое появление штаб встретил без особой радости. Как же явился, не запылился, и сразу в «дамки» – в любимчики к главнокомандующему, да еще в некой загадочной должности офицера по «особым (каким еще особым?) поручениям». С другой стороны, я имел флигель-адъютантский аксельбант, и за мной стояла фигура князя Багратиона. При этом все понимали, что у Кутузова ко мне по некой неизвестной причине (таинственное сожженное письмо Багратиона!) особенное отношение, как понимали, что в случае возвращения к армии Багратиона мое влияние еще более усилится. По этой причине, в целом внешне окружающие относились ко мне достаточно предупредительно, хотя и настороженно.
А затем у меня произошла весьма небезынтересная встреча. Утром следующего дня я получил приказание фельдмаршала донести до сведения Беннигсена какие-то секретные бумаги. Сам Кутузов, по понятным причинам, старался лишний раз с генералом не встречаться. Меня же он по какой-то причине посчитал фигурой для сношений с Беннигсеном самой подходящей, и теперь я должен был возить их взаимные письма друг к другу. Не слишком довольный своей новой миссией, я отправился в недолгий путь от одной околицы к другой, когда вдруг неожиданно за спиной услышал крик:
– Ваше высокородие!
Я оглянулся. Поодаль стоял и улыбался мне тот самый егерский унтер-офицер, что спас меня во время рукопашной схватки в день Бородина.
– А я все думал, выжили, али нет! Поклон вам мой, что тогда спасли меня от штыка французского!
– Да и тебе спасибо, что спас меня! Давай хоть познакомимся. Я капитан 2 ранга Колзаков Павел Андреевич, состою нынче при главнокомандующем.
– Унтер-офицер егерского полка Василий Алдакушкин! – бойко представился мой спаситель.
– А по отчеству как?
– Батюшку Петром звали.
– Значит Петрович! – улыбнулся я, вспомнив своего первого старшину роты в училище прапорщика Усуляка, которого