Тонкий меч. Фрида Нильсон
осталось. Кожа словно шелковая бумага – тонкая и прозрачная. Казалось, она почти не дышит, а воздух просачивается в тело прямо через эту бумагу.
Я забрался на кровать и прижался к ней. На тумбочке лежала желтая коробочка. Доктор говорил, что Семилле повезло: она почти не чувствует боли. Но на всякий случай дал ей таблетки: чтобы не пропал аппетит и все такое. Семилла с усилием повернула голову и вдохнула запах моих волос.
– Так пахнет мой мальчик, – сказала она.
Потом мы долго молчали. Из приоткрытого окна дул слабый ветерок.
– Что происходит, когда человек умирает? – спросил я.
Семилла облизала сухие губы.
– Царство Смерти… – проговорила она, – там все так же, как здесь, и в то же время все по-другому.
Я сел. Не знаю, почему я об этом спросил. Я и не думал, что она может что-то знать о Царстве Смерти. Но Семилла заговорила о нем как о чем-то само собой разумеющемся, и я стал ее расспрашивать.
– А как туда добираются?
– Путь туда… простой и быстрый, – ответила Семилла. – Просто оказываешься вдруг там.
Я задумался на миг, попытался представить, что она имела в виду.
– Туда надо плыть на лодке?
Она снова улыбнулась.
– Да. На большой красивой лодке. Ты таких никогда не видел.
– Расскажи еще про Царство Смерти! – попросил я.
Она тоже ненадолго задумалась.
– Некоторые считают, что после смерти человек преображается.
– Как это?
– Ну, перестает быть собой прежним. Смерть превращает человека в кого-то другого.
– В кого?
– Не знаю, Саша.
Она вдруг показалась очень усталой.
– Нет, скажи! Семилла, скажи, кем становятся после смерти?
Она положила холодную влажную ладонь на мою руку.
– Кем-то другим, но очень хорошим. Просто представь сам…
Я снова улегся рядом с ней и стал смотреть на побеленные доски на потолке. Кем-то хорошим? Кто бы это мог быть?
Может, орлан-белохвост? И правда, что, если Семилла превратится в морского орла – такого, которого мы с папой видели на косе? Это очень красивые птицы. Здорово, наверное, уметь летать: расправишь огромные крылья и поднимешься ввысь, за облака!
Но если она превратится не в морского орла, а, например, в какую-нибудь свинью? Вроде той, что таращилась на меня на поле Кая? Конечно, свиньи тоже по-своему симпатичные. Глазки у них такие синие и любопытные, даже чем-то похожи на человеческие. Я улыбнулся, представив, что Семилла превратилась в миленькую кругленькую свинку и роет пятачком землю в поисках картошки.
Может быть, подумал я, она превратится в собаку – такую как Нинни? А что – ей бы это подошло. Нинни добрая, у нее бархатистая шерсть, печальные глаза под обвисшими веками, длинный шершавый язык, которым можно вылизать все печали, и лай, гулкий, как церковный колокол.
Да много в этом мире есть хорошего. Все-таки Господину Смерть придется не раз почесать в затылке, прежде чем он придумает, в кого преобразить Семиллу.