Ночь. Виктор Мартинович
заставляя тщательно подбирать слова. Как будто я говорил неправду и одно лишнее слово могло выдать вранье.
– Вчера. Мы пили кофе.
– О чем разговаривали?
– Про Ночь. Про невров. Про форму Земли.
– Форму Земли! Очевидно, звезданулся! – обратился к Маньке один из его подопечных.
– А что, возникли сомнения о причинах происшествия? – задал я стандартный вопрос из фильмов из прошлого. – Вы думаете, это может быть убийство?
– Сомнений нет, это все формальности. По регламенту неточности должны быть уточнены до траурной церемонии. – Манька почесал щетину на челюсти. – Просто ваш друг оставил достаточно странную посмертную записку.
– Странней некуда! – подхватил его подчиненный.
– Записка вызвала сомнения в ясности его сознания. Случаи безумия мы должны фиксировать отдельно. В целях карантинной безопасности.
– И что там говорилось? – спросил я.
– Что если законы физики больше не действуют, он, оттолкнувшись, должен полететь за горизонт, как птица.
– Мы же с вами стоим, а не летаем, – не унимался подчиненный. – Вот смотрите, я что, вот прямо полечу? – Он сделал несколько взмахов руками, имитируя полет. Его амуниция при этом оглушительно громыхала.
– Так как вы думаете, был ли ваш друг Рейтан сумасшедшим? – уставился на меня Манька.
Я колебался недолго. Безумцы перед смертью не раздают свои запасы тем, кому они больше нужны. Или раздают? С другой стороны, Мисима. Он попросил Мисиму.
– Нет. Я уверен в том, что Рейтана сгубило одиночество и неустроенность.
– Хорошо. – Манька быстро кивнул. – Приступаем к процедуре! – крикнул он.
Но Кочегара в зале не было.
– Начинаем, я сказал! – скомандовал Манька громче.
Кочегар показался из-за черной дверцы, спрятавшейся у одного из котлов, – наверное, там было его жилище. Он распахнул топку, раздразнил пламя несколькими полными лопатами черного аппетайзера и оглядел присутствующих, ожидая, что кто-то что-то скажет.
Все же было что-то притягательное в старинной традиции, когда на траурной церемонии выступали священники или приглашенные поп-звезды. Но Грушевка – секулярное государство, религия тут – на птичьих правах, а последняя поп-звезда устроилась продавать свиные уши на рынке еще тогда, когда ее узнавали на улице. Единственные профессионалы, которые подвизались на похоронах, – бабульки-плакальщицы. Поэтому прощание прошло в тишине, под хлюпанье носов.
Все, что я мог сказать моему другу Немцу, я уже не сказал вчера, когда действительно стоило это сделать.
Кочегар рванул рычаг, находившийся под жестяной пластиной, та встала на попа, и Рейтан соскользнул в пламя. Лязгнул люк, повернулась стальная защелка, в зале снова стало почти темно. Люди начали расходиться. Бригада Маньки ушла еще раньше. Мы остались с Кочегаром один на один. Создание из преисподней подошло ко мне, стало рядом. Растерло по лицу угольную пыль.
Каждый раз, когда он так делал, на его лице проступали новые