Фельдъегеря генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга вторая. Николай Rostov
я где-то и с размером напутал. Впрочем, так все сейчас рифмуют, а размер стихотворный – ровностопный – так всем обрыдл, что ну его – к черту! А про княжескую приписку, согласись, я здорово придумал! А?» – «Не знаю, здорово или нет, – ответил я. – Но то, что такую приписку князь штыком, а не циркулем выскреб, ты угадал! Была такая приписка на надгробном памятнике его жены – княгини Веры Алексеевны Ростовой».
Давай ронять слова,
Как сад – янтарь и цедру,
Рассеянно и щедро,
едва, едва, едва…
…Не знаю, решена ль
загадка зги загробной,
Но жизнь – как тишина
осенняя, – подробна.
Старый князь Николай Андреевич Ростов женился поздно. Не буду высчитывать, сколько ему было лет, когда он взял в жены шестнадцатилетнею свою крепостную Веру Морозову.
Князь родился в тот же день и в тот же год, что и Александр Васильевич Суворов. Вместе, с капралов, они начали свою службу в Семеновском полку.
Алексею Морозову – отцу Веры – и всему его многочисленному семейству он дал вольные за неделю до свадьбы. Тут же они и уехали.
Куда?
А Бог его знает – куда! След их затерялся на проселочных дорогах нашей российской Истории.
Был ли сей альянс – крепостной с барином – очередной причудой князя? Наверное, был. Но и ведь любовь была!
Вставши рано по утру, Вера сразу же бежала к князю в кабинет (князь вставал еще раньше) – и целый день стояла у него за спиной. Смотрела, что он делает.
В ту пору дворца еще не было. Они жили в домике очень похожем на домик Петра, что сейчас в Летнем саду города Санкт-Петербурга.
Князь был полон деятельных планов. Выписав из Италии и Франции архитекторов, ученых и мастеров, он проектировал свой дворец.
Вера была прекрасной рисовальщицей и рисовала на твердых картонах свой дворец.
Фантазии юной своей жены князь складывал в муаровую папку. Она смеялась только: «Вот умру – память обо мне будет!» – «Что ты, душа моя, говоришь? – отвечал ей князь. – Это я память о себе вам с сыном оставлю!» Вера, как говорил князь, была брюхата сыном Андреем. Понесла сразу же в первую ночь.
Она отходила от него уточкой, садилась в кресло, рисовала свой очередной картон и говорила: «Нет, Николай Андреевич, это будет не справедливо. Я знаю».
Да, наверное, знала.
Она умерла во время родов. Младенец крикнул – и она, легко вздохнув, сказала: «Вот и все. Живите!» Князь вбежал в комнату. Она улыбалась. На тот свет идти не страшно, говорила ее улыбка, – все мы там будем.
«Что ты, Вера?» – схватил ее за руку князь. Рука ее из его руки выскользнула. «Живите!» – сказала в последний раз – и закрыла глаза.
Все фантазии своей жены старый князь воплотил в правой половине своего дворца. Получилось нечто сказочное, воздушное – и запутанное – как лабиринт. Так и назвали правую половину дворца – Лабиринт Веры.
В этом лабиринте комнат, лестниц, переходов, галерей мог один только юный князь Андрей не заплутать. Прятался в детстве от докучливых мамок и гувернеров. Старый же князь ни разу на эту половину дворца не вступал.
«Приду, когда