Фельдъегеря генералиссимуса. Роман первый в четырёх книгах. Книга вторая. Николай Rostov
девочка на шаре.
Помните картину Пикассо?
Нет, ребенком она не была. Ей было двадцать лет.
Но стебелек ее тела, виноградинки грудей и то, женское гладкое место, словно яблоко зажатое между ног, – как совместить в одно целое с его лошадиным?
Совместили.
В общем, скажу так: кентавр – и девочка на шаре.
Любовь плотская – мифологическая – без всякой порнографии.
Порнография – это, если кто-нибудь подглядывает.
А за ними, если кто и подглядывал, то только – лунный свет и звезды – да горящая свеча.
Но она до утра не дожила – догорела.
Без пяти минут шесть Бутурлин оделся – и пошел на дуэль.
Дуэльное поле было на плацу, сразу же перед дворцом.
Там его уже ждали управляющий и Христофор Карлович Бенкендорф.
– Вы точны, Бутурлин! – сказал Бенкендорф. – А где же полковник Синяков?
– Сейчас будет, – ответил твердо управляющий.
Прошло десять минут, двадцать.
Полковник на дуэль не явился!
Глава четвертая
1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.
2. Вооруженные пистолетами противники по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьеры, могут стрелять.
3. Сверх того, принимается, что после выстрела противникам не позволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4. Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности поединок возобновляется как бы в первый раз: противники ставятся на то же расстояние в 20 шагов, сохраняются те же барьеры и те же правила.
5.Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6. Секунданты, ниже подписавшиеся и облеченные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий.
На точно таких же условиях должен был стреляться и Бутурлин с полковником Синяковым. Только эти условия были писаны по-русски.
Не находите странным, что эти условия совпадают?
Разумеется, господа читатели, мой роман четвертый «Обыкновенные обстоятельства смерти: морошкой отравили» все эти странности развеет.
С кем на самом деле стрелялся Александр Сергеевич – и стрелялся ли вообще? Может, морошкой отравили?
Кстати, отличная ягода, правда, много ее нельзя съесть: с почками или с печенью что-то нехорошее непременно случится!
Это убийство, в общем-то случайного, подвернувшегося просто под руку человека, было столь хитроумно задумано убийцей и так блестяще, я бы сказал, фокусно им исполнено: прямо на публике (ловкость ума – и никакого мошенства!), – что неизбежно