Дом в Тополином Лесу. Кэтрин Ормсби
тут очень плохо видно, – сказал Ли, оттаскивая Феликса от девочки, которая была наряжена в ангела и так мрачно смотрела на братьев сквозь свой сверкающий макияж, что казалось, будто даже нимб из мишуры и тот оскорблён их выходкой. Пространство освещалось пламенем яркого костра, и на самом деле Феликс всё прекрасно видел, но девочка шла со стороны незрячего глаза, и он её не заметил.
– Пойдём, – сказал брату Ли. – А то друг нас заждался.
Под таким предлогом Ли обычно пробивался в передние ряды толпы. Для этого приходилось подползать под чьими‐то руками и между ног, вовремя уворачиваясь от локтей, чтобы не схлопотать удар в лицо. В конце концов братья подобрались так близко к огню, что у Феликса от едкого дыма даже защипало в зрячем глазу.
Костёр рос и креп, надменно потрескивая искрами, то и дело вспыхивающими во мраке. Рядом с Феликсом какая‐то женщина с аппетитом вонзила зубы в большое карамельное яблоко. Это зрелище было не из приятных: во все стороны тут же разлетелись красноватые кусочки и капельки слюны. Феликс зажмурился и набрал полные лёгкие воздуха, вдохнув запах горящего дерева и подмёрзшей листвы. Повсюду болтали люди – десятки голосов сплетались и перемешивались у него в ушах. Звуки людских разговоров по‐прежнему казались Феликсу странными, хоть он и слышал их каждый Хеллоуин.
– Вот вы где!
Феликс открыл глаза и увидел прямо у себя под подбородком чей‐то нос. Нос был необычный – у переносицы тоненький, а на кончике круглый, словно мармеладный боб. Феликс попятился от девочки с растрёпанными чёрными волосами, такими спутанными, что их можно было принять за свалявшуюся шерсть плюшевой игрушки, которую никогда не расчёсывали. Изо рта у девочки струилась бутафорская кровь, а под глазами темнели фиолетовые круги. Заглянув незнакомке в глаза, Феликс тут же её узнал – это была та самая девочка, которую они с братом видели на кладбище. И хотя она нарядилась в костюм мертвеца, во взгляде её кипел такой бурный гнев, какой бывает только у живых, и взгляд этот она рассерженно вперила в Ли.
– Что это такое было?! – требовательно спросила она. – Вы зачем пытались сорвать похороны?
Ли изумлённо округлил рот – теперь он напоминал своей формой суповую тарелку. Но с губ его не сорвалось ни звука.
– Что такого любопытного в похоронах, а?! Вы что, разве не знаете, что пялиться на то, как мертвецов закапывают в землю, ужасно невежливо? Вам никогда не говорили, что пялиться вообще невежливо, и точка? Что, Ли Викери, язык проглотил, что ли?
Ли закрыл рот. Казалось, он и впрямь позабыл все слова на свете. Феликс понял, что выбора у него нет. Придётся держать ответ самому.
– Мы не знали, что идут похороны, – пояснил он. – И просто-напросто шли в город. Кладбище не твоё, так что оставь нас уже в покое.
Именно поэтому Феликс терпеть не мог разговаривать с людьми. Они никогда ничего не понимали, а только сыпали догадками, кричали, тыкали в тебя пальцами – совсем как теперь его собеседница. Она едва не попала ему в глаз своим пальцем, и он оттолкнул её руку.
– Да как ты вообще посмел?! –